(урожд, Лохвицкая, в замужестве Бучинская) (27.4.1872, Петербург [по др. ев, Волынская губ,] — 6.10.1952, Париж) — прозаик, поэтесса, драматург. Из родовитой дворянской семьи. Дед по отцу — философ и литератор, друг М.Сперанского, Отец — А.В.Лохвицкий — адвокат, профессор криминалистики, издатель и редатор “Судебного вестника”. Мать (урожд. де Уайе), француженка по происхождению; хорошо знала европейскую литературу, увлекалась поэзией. Старшая сестра Тэффи — поэтесса Мирра Лохвицкая, которую И.Бунин называл “русской Сафо”. Закончила петербургскую гимназию на Литейном проспекте. С детства писала стихи, но сестры, по шутливому признанию младшей — Елены, “уговорились... не мешать Мирре, и только когда она станет знаменитой и, наконец, умрет, мы будем иметь право печатать свои произведения”. Стихотворение Тэффи “Песенка Маргариты” было отвергнуто редактором “Осколков” Н.Лейкиным, но впоследствии она напечатала его “в разных изданиях не меньше 4 раз”. Вышла замуж за юриста Владислава Бучинского, разошлась с ним в 1900, после рождения второй дочери.

В конце 1918 вместе с А.Аверченко уехала на гастроли в Киев. Отъезд ее в 1920 за границу объясняет одно из эссе Тэффи, опубликованное в одесском журнале “Грядущий день” (1919, № 1): “Увиденная утром струйка крови у ворот комиссариата... перерезывает дорогу жизни навсегда, Перешагнуть через нее нельзя. Идти дальше нельзя. Можно повернуться и бежать”. Через Константинополь направилась в Париж; книга Тэффи “Городок” явилась, по определению Дона Аминадо, настоящей летописью, “по которой можно безошибочно восстановить беженскую эпопею”.

Тэффи оставалась любимицей всего русского зарубежья. Первые сборники в эмиграции — “Восток” (Шанхай, 1920), “Тихая заводь” (Париж, 1921), “Черный ирис” (Стокгольм, 1921) и др. Публиковалась в газетах “Последние новости”, “Общее дело”, “Возрождение”, “Руль”, “Сегодня”, в журналах “Грядущая Россия”, “Современные записки”, “Жар-птица”, “Перезвоны”, “Иллюстрированная Россия”, “Звено”, “Русский инвалид” и др. Участвовала в литературных, художественных вечерах, в сборах средств нуждающимся писателям, была заместителем президента Союза русских театральных деятелей и киноработников. Блестящее остроумие, непринужденность, светскость Тэффи делали ее желанным украшением любого вечера. В 1922 она получила свой последний российский паспорт, но все еще верила, что сможет вернуться; однако бодрость сменилась к концу 20-х натужной иронией (одно из объявлений 1929: “Н.А.Тэффи расскажет о счастливой, вызывающей всеобщую зависть, жизни русской эмиграции”).

Мучительная разлука с родиной и ухудшающееся состояние здоровья стали причиной эмоционального кризиса в творчестве Тэффи. Все чаще грустные ноты проскальзывали в ее рассказах, все отчетливее звучал ностальгический мотив. Творческую манеру Тэффи всегда отличало удивительное сопряжение серьезного и комического, трагедии и анекдота. Публика любила ее смеющейся, “Смейся! — говорили мне читатели. “Смейся!” Это принесет нам деньги”, — говорили мои издатели... — и я смеялась”. “Что поделаешь! Больше нравятся мои юмористические рассказы: нужно считаться с требованиями общего вкуса”. Однако в сборниках рассказов “Рысь” (Берлин, 1923) и “Городок” зазвучал голос иной Тэффи, горестная жизнь соотечественников в эмиграции вырвала из ее сердца скорбное признание: “Боялись смерти большевистской — и умерли смертью здесь... Вянет душа — душа, обращенная на восток. Думаем только о том, что теперь там. Интересуемся только тем, что приходит оттуда” (“Ностальгия”). Эмигрантскую жизнь Т. называла “загробной”, “жизнью над бездной”.

Побудительный мотив творчества Тэффи. — любовь. В “Авантюрном романе” (1932) она говорит о “самом горьком и самом подвижническом” ее лике — материнской любви. “В форму, создаваемую ею, свободно вливаются и отъявленные негодяи — их остро жаль, как заблудших, и люди глупые — глупость умиляет, и ничтожные — ничтожные особенно любимы потому, что жалки и беспомощны, как дети”. Провозглашая “благословение Божьей десницы” равно над праведниками и грешниками, Тэффи говорит о “едином хаосе” добра и зла, не тщась разделить их. Ее цель на этой земле — “свечою малой озарить великую Божью тьму”. Этими христианскими истинами пронизан поэтически” сборник “РаавЙога” (1923). 30-е отмечены появлением наиболее сильных произведений Тэффи: сборники рассказов “Книга Июнь” (Белград 1931), “О нежности” (Париж, 1938) и “Зигзаг” (Париж, 1939), “Воспоминания” (1931), “Авантюрный роман”, в которых Тэффи предстает разными гранями своего таланта: она неисчерпаема в обрисовке детских характеров, мной пишет о нелепом и странном эмигрантском быте, разглядев в замученных жизнью эмигранта то детское, что в них уцелело, являет способности мемуаристки, предстает автором занимательного детективного романа, пишет пьеса критические статьи, сценарии фильмов, песни, оперетту, описания путешествий. Особняком стоит книга “Ведьма” (Париж, 1936), сама Тэффи признавала ее наиболее удачной: “В этой книге наши древние славянские боги, как они живут еще в народной душе, в преданиях, суевериях, обычаях. Все, как встречалось мне в русской провинции, в детстве... Эту книгу очень хвалили Бунин, Куприн и Мережковский, хвалили в смысле отличного языка и художественности. Я, между прочим, горжусь своим языком, который наша критика мало отмечала, выделяя “очень комплиментарно” малоценное в моих произведениях”, По выражению М.Зощенко, Т. владела “тайной смеющихся слов”.

При всей кажущейся легкости соскальзываемых с ее пера острот Тэффи не любила, когда ее считали юмористкой. “Анекдоты, — говорила она, — смешны, когда их рассказывают. А когда их переживают, это трагедия”. Лучшие ее рассказы — анекдоты-трагедии, или анекдоты глазами их действующих лиц, она продолжала традиции Гоголя и Достоевского с их вниманием к беспомощности “маленького человека”, Не случайно потому главные герои Тэффи — дети и животные. Пронзительны, психологически необычайно точны ее рассказы о детях — мечтателях и врунах, застенчивых и неловких, одиноких, не очень-то счастливых, скрывающихся от холодной действительности в теплом мире фантазии, В “страну Нигде” (название одного из рассказов Тэффи) уходят и ее взрослые герои, “игра скрашивает любые невзгоды”, Горячий отклик вызывали ее рассказы о животных, среди которых она тоже видела любовь и нежность.

Тема любви с особой силой звучит в последних книгах Тэффи: “Все о любви” (Париж, 1946), “Земная радуга” (1952). “Нежность, — писала она, — самый кроткий, робкий, божественный лик любви. Сестра нежности — жалость, и они всегда вместе... Любовь-нежность (жалость) — все отдает и нет ей предела. И никогда она на себя не оглянется, потому что “не ищет своего”. В Париже судьба свела Тэффи с П.Тикстоном, с которым они прожили вместе до самой его кончины. Брак не регистрировали, поскольку оба были уже немолоды, имели в прошлом семьи. Знакомая Тэффи В.Васютин екая вспоминала: “За стеной ее рабочего кабинета медленно угасал тяжело больной, день и ночь нуждавшийся в ее присутствии, заботах и уходе. И она годами окружала его своей нежностью, бдела над ним неотступно и ... писала развлекающие читателей веселые рассказы”.

Состояние здоровья не позволило Тэффи покинуть Париж в 1940, когда Францию оккупировали немецкие войска. Связь с дочерьми прервалась (Валерия работала в польской миссии в Лондоне, Елена — театральная актриса, осталась в Варшаве). Имя Тэффи впервые надолго исчезло с газетных и журнальных страниц, В 1943 нью-йоркский “Новый журнал” ошибочно поместил посвященный ее памяти некролог, Незадолго до кончины она говорила: “Принадлежу я к чеховской школе, а своим идеалом считаю Мопассана. Люблю я Петербург, любила очень Гумилева, хороший был и поэт, и человек. Лучший период моего творчества был все же в России”. Похоронена Тэффи на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.