АДАМОВИЧ Георгий Викторович

(7.4.1892. Москва — 21.2.1972, Ницца) — поэт и литературный критик. Родился в семье военного.

В 1923 г. эмигрировал. Поэзия Адамовича 1920-1930-х оказала значительное воздействие на молодых поэтов русского зарубежья. Он пытался объединить символическую устремленность в запредельное с акмеистической “тяжестью” слов. Наряду с акмеистически сдержанными и музыкальными стихами встречаются и более пространные и риторические. Адамович поощрял камерную поэзию; стихи его последователей, где доминируют вечные темы и особенно тема смерти, — это “парижская нота” в эмигрантской поэзии. Адамович был авторитетен как наставник молодых (царил в “Числах” — журнале, где публиковались преимущественно молодые). В 1939 г. в серии “Русские поэты” вышел третий сборник Адамовича “На Западе”, который критики считали лучшим из написанного им в стихах. Отход от акмеизма наметился еще в книге “Чистилище”, а в сборнике “На Западе” от этой манеры осталась лишь склонность к “литературности” и к перекличке с другими поэтами; любимыми его поэтами были Лермонтов (его “тревожность” Адамович противопоставлял пушкинскому совершенству), Бодлер и Анненский. В 1967 г. вышел четвертый и последний сборник стихов “Единство”, свидетельствовавший об исключительной строгости автора к себе.

К критическому жанру Адамович обращался до эмиграции, отзываясь на творчество своих коллег по “Цеху поэтов”; третий, последний в России, номер альманаха “Цех поэтов” почти наполовину состоял из его статей и рецензий. В эмиграции Адамович вскоре стал ведущим литературным критиком парижских газет, затем журнала “Звено”, позднее газеты “Последние новости”; его статьи, появлявшиеся каждый четверг, стали неотъемлемой частью довоенной культурной жизни не только русского Парижа, но и всего русского зарубежья. Публиковался также в парижских журналах — “Современные записки”, “Встречи”, “Русские записки”, газете “Дни”, в нью-йоркских журналах “Воздушные пути”, “Опыты”, в альманахе “Мосты” (Мюнхен). Писал о новых книгах, вышедших в России и в эмиграции, о маститых и начинающих, о русских и французских классиках, о новинках французской, а позже и англоязычной беллетристики. В журнале “Звено” (1923-1928) Адамович регулярно печатал свои “литературные беседы”, в которых сформулировал основные мысли, определившие пафос его книги “Одиночество и свобода” (Нью-Йорк, 1955); здесь же отрабатывался прием критического анализа, характерный для его книги “Комментарии” (Вашингтон, 1967). Степень правдивости, искренности творчества и силу дарования поэта или писателя Адамович определял понятием “лиризм”. Находил, например, лиризм высокого качества в пьесе М.Булгакова “Дни Турбиных”. Называл М.Цветаеву “по-настоящему “лиричным критиком”, способным в одном чувстве, душевном движении подметить множество спорных подразделений”; писал, что у нее “за словом чувствуется человек”. В докладе “Есть ли цель у поэзии?”, прочитанном на “беседах” “Зеленой лампы” у Гиппиус и Мережковского, видел своих главных оппонентов в большевиках, превративших поэзию в государственное “полезное дело”, тем самым произведя “величайшее насилие над самой сущностью искусства”. По убеждению Адамовича, единственное, чем можно объяснить существование поэзии, — это “ощущение неполноты жизни... И дело поэзии... эту неполноту заполнить, утолить человеческую душу”. В “Литературных беседах” проявилось свойственное Адамовичу противоречие между теоретическими формулировками и практикой конкретного анализа произведений, однако главным критерием оставалось “сознание ответственности поэта перед миром за каждое произносимое слово”. Он стремился уловить главные тенденции развития писателя, а также раскрыть то, что “препятствует внутренней свободе”. При этом “личностная или человеческая” новизна была для Адамовича важнее “литературной”.

Одним из главных и последовательных противников Адамович как критика был В.Ходасевич. В 1935 г. они вели полемику о сущности поэзии в связи с общепризнанным ее кризисом. Причину спада поэтического творчества Адамович видел в кризисе культуры, в разложении личности, что и должна отразить поэзия. Он считал лучшими стихи тех поэтов, которые, не заботясь о “мастерстве”, о форме, старались с предельной простотой и обнаженной правдивостью говорить о том, что больше всего задевало их, и провозглашал первенство интимной дневниковой поэзии. Суть расхождения Адамовича с Ходасевичем Г.Струве сформулировал так: “С одной стороны, требование “человечности” (Адамович), а с другой — настаивание на мастерстве и поэтической дисциплине (Ходасевич)”. Адамович не принимал крайности “формализма” и приветствовал (как программное) стихотворение Ю.Терапиано “Кто понял, что стихи не мастерство...”. Провозглашаемая здесь “человечность” импонировала Адамовичу как отталкивание от “формализма”, крайностей которого критик не принимал. Вместе с тем на разных этапах деятельности у Адамовича много высказываний в защиту формы: “...поэзия есть не только тайно-творчество, но и ремесло”; “...мастерства чисто внешнего, голого, бездушного не бывает и никогда не было... Великая и подлинная власть над словом всегда соединялась с богатством содержания”. В 1939 г. в парижском сборнике “Литературный смотр” Адамович опубликовал эссе “О самом важном” — он видел это “важное” в проблеме соединения правды слова с правдой чувства. Полемика между Адамовичом и Ходасевичем воспринималась как одно из центральных событий литературной жизни эмиграции. Герой романа В.Набокова “Дар” Годунов-Чердынцев с “холодком внезапного волнения” читает очередной фельетон Христофора Мортуса (под таким именем выведен в романе Адамовича), посвященный его литературному противнику Кончееву (Ходасевичу). Своей полемикой критики раскололи литературную эмиграцию на два полюса: старшие поддерживали Ходасевича, молодежь тянулась к Адамовичу.

В книге “Одиночество и свобода” Адамович признавал, что “понятие творчества в эмиграции искажено не было, духовная энергия на чужой земле не иссякла и когда-нибудь сама собой включится в наше вечное, общерусское дело”. В 1927 г. он утверждал: “Россия не есть понятие, которое можно развозить по частям. Нельзя вывезти язык, как нечто до конца отделимое. Язык есть форма духовной жизни народа, он существует только для своего народа...” Временами Адамович ставил советскую литературу выше эмигрантской; последняя, писал он, лишена “пафоса общности”, который в советской литературе возникает от “вкуса к работе”, а также от бодрости, от направления “вперед”, взятого Россией. Эти настроения после войны привели Адамовича к приятию советского режима, к сотрудничеству в течение нескольких лет в просоветских “Русских новостях” и к “оправданию” Сталина в книге “L'autre patrie” (Paris, 1947). Однако сам Адамович не раз говорил, что советская литература скучна и примитивна. Адамович нашел особую форму — “комментарии”, — позволявшую ему, отталкиваясь от любого факта, явления или мысли, высказываться о роли литературы и самой эмиграции, о России и Западе, о религии и искусстве. Адамович склонялся к тому, что литература не должна быть только литературой, иначе она становится не нужна, и с этих позиций обращался к творчеству Толстого, Достоевского, Некрасова, Блока, Анненского, глубоко чувствовавших недостаточность чистой художественности. Адамович стремился совместить красоту и совесть, толстовско-некрасовскую линию с Ф.Тютчевым и даже К.Леонтьевым. Последняя книга Адамовича “Комментарии” сложилась из публиковавшихся в 1930-е годы заметок, эссе — по выходе они часто вызывали бурную реакцию в среде молодых литераторов русского Парижа. В полемику с Адамовичем вступали философы, публицисты {Ф.Степун, Г.Федотов).

Источник: Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века. Энциклопедический биографический словарь. М.: Российская политическая энциклопедия, 1997. – С.13-15.