АРЦЫБАШЕВ Михаил Петрович

(24.10.1878, хутор Доброславовка, Ахтырский у. Харьковская губ. — 3.3.1927, Варшава) — прозаик, публицист, драматург. Из поместного дворянского рода, по матери — поляк.

В августе 1923 г. эмигрировал в Варшаву. О настроениях, с которыми Арцыбашев оказался в эмиграции, свидетельствует сборник его размышлений “Вечный мираж” (Берлин, 1922), написанных в 1919 в России. “Жизнь, — утверждал он,—не в столкновениях народов, борьбе классов, создании религий и философских систем. Она в том, чего все эти события являются завершением: в мыслях, чувствах и поступках всех людей”. По убеждению писателя, к каким бы результатам ни пришла социальная революция, трагизм ее в том, что “множество живых, страдающих... людей будет втянуто в смертельную борьбу, обречено на муку и гибель. В случае ее победы не торжество идеи будет важно, а облегчение участи опять-таки миллионов людей. Но хотя бы для грядущих поколений выгоды этой революции были бы даже неисчислимы, они все-таки ни на йоту не уменьшат ужаса страданий и смерти тех, кто падет в этой борьбе”.

Для Арцыбашева характерен апофеоз страдания, оно является, по его мнению, “настоящим двигателем жизни, и жизнь застыла бы в мертвом бездействии, если бы страдание и страх страдания не толкали ее на поиски спасения”; этим возбуждаются всякое сознательное творчество и всякое бессознательное влечение. Писатель говорил о “духовной узости” и “умственном убожестве” людей, “охваченных политической борьбой”, “ибо они ставят над жизнью идею”. В завершении книги “Вечный мираж” Арцыбашев обобщал: “Итак, “человек” не “звучит гордо”, как провозгласил Горький, нет, “человек” звучит очень жалобно и жалко, но это все, что мы имеем, что мы есть. И да закатятся скорее все “великие солнца великих идей” о Богах всякого рода, и да воцарится в сознании человечества истина о том, что мы — одни, что нет и не может быть такой идеи, во имя которой можно было бы терзать живого человека. Если мы не можем жить без религии, то пусть этой религией будет любовь к человеку”.

Первый сборник, изданный в Варшаве, “Под солнцем” (1924), был также составлен из произведений, написанных в России. В одноименном рассказе писатель предвещал гибель всей цивилизации и культуры в результате осуществления мировой революции. Политическими иллюзиями насыщена пьеса в стихах “Дьявол: Трагический фарс” (Варшава, 1925) — как бы продолжение “Фауста” Гёте в эпоху XX в. — “ада на земле”, т.е. в эпоху битвы “за свободу, равенство и братство”, всегда оборачивающейся, по мнению писателя, кровью и диктатурой. В ансамбль персонажей, наряду с традиционными фигурами Дьявола (Мефистофеля), Фауста, Маргариты, Марты, Ведьмы и др., введены многочисленные лица, подчеркивающие злободневность “старой легенды” (среди них — социалисты, рабочие, члены Комитета). В речи персонажей вплетены реминисценции не только из “Фауста”, но также из политических гимнов пролетарского движения.

Главной для себя Арцыбашев считал теперь публицистическую деятельность. Печатался постоянно в варшавской газете “За свободу” и помогал Д.Философову ее редактировать. По мнению А.Амфитеатрова, Арцыбашев “вовсе не был “человеком экстремы”, как многие пытались его определить, обманываясь его пламенным литературным темпераментом. Напротив, характером он был очень мягок, а ум имел рассудительный и логический. Но именно на прямолинейных путях строгой “честности мысли”, логической до конца, обретал он ту беспощадную последовательность, что определяет его как писателя-гражданина, смелого до дерзости... Его варшавская противобольшевицкая кампания была сплошным бомбометательством в лагери коммунизма и соглашательства”. З.Гиппиус подчеркивала художественность его политических статей. Наиболее последовательно Арцыбашев изложил свои взгляды на советский режим в статьях, связанных с процессом убийцы В.Воровского — Конради, эти статьи, включенные в книгу “Записки писателя” (Варшава, 1925), способствовали его оправданию. Арцыбашев призывал в свидетели против Воровского “всех замученных и расстрелянных в большевицких подвалах, всех погибших от голода и холода, всех погибших от грязи и эпидемии ...жертв великого коммунистического эксперимента...” и утверждал, что “Боровский был убит не как идейный коммунист, а как палач... Убит, как агент мировых поджигателей и отравителей, всему миру готовящих участь несчастной России”. В основе подобных выводов лежала уверенность Арцыбашева, что “кровавый переворот 7 ноября 1917 года не выражал народной воли” и что Ленин является “гениальнейшим пройдохой, так полно сочетавшим в себе черты деспота — жестокость и лицемерие”; “ни нашествие Батыя, ни кровавое безумие Иоанна не причинили России такого вреда и не стоили русскому народу столько крови и слез, как шестилетняя диктатура красного вождя”.

Получив известие о смерти Арцыбашева, Гиппиус сказала о нем на заседании “Зеленой лампы”: “Человек. Любил родину просто: как любят мать. Ненавидел ее истязателей. Боролся с ними лицом к лицу, ни пяди не уступая, не отходя от материнской постели”. Для Амфитеатрова Арцыбашев был “одним из тех авторов, которых понимание возрастает через отдаление их эпохи в историческую перспективу”.