“Не помню, в каком году это было, я была тогда очень маленькая. Мы жили в городе Ростове, где папа служил профессором. Но вскоре папу перевели в Сибирь, в город Томск. Папа собрался, и когда один раз я проснулась, то уже папы не было.

После этого юрод Ростов много раз переходил из рук в руки. То его брали большевики, то казаки, то белые, добровольцы и черкесы. Наконец взяли немцы, и все думали, что будет лучше жить или еще почему, я не знаю. Только, когда вошли немцы в город цветы и смотрели в окна, и у всех на лицах была радость. Но немцы недолго пробыли у нас. И опять город переходил из рук в руки. Я помню, как мы в Пасху сидели в подвале, и бабушка приносила туда пасхи и куличи. Помню, как на заборе городского сада была кровь и около стены — большая воронка. Это от пушки ядро попало и разорвало его на части. Подробно писать я не стану. Но скоро мама сказала, что мы поедем к папе в Томск. Мама с бабушкой хлопотали по целым дням и собирались. Наконец мы собрались; в один теплый день уехали. Вещей с нами было очень мало и самые необходимые, так. как говорили, что большевики отберут. Мы сели на поезд и поехали. Долго мы ехали на поезде; мимо нас мелькали села, деревни. Потом мы ехали на пароходе от Казани до Перми, и мама как-то стала волноваться, но я не понимала отчего”. Дети русской эмиграции. Книга, которую мечтали и не смогли издать изгнанники. М.: Терра, 1997. – С.148.