ХОДАСЕВИЧ Владислав Фелицианович

(16,5.1886, Москва — 14,6.1939, Париж) - поэт, прозаик, критик. Из дворян. Шестой ребенок в католической семье Фелициана Ивановича Xодасевича и Софьи Яковлевны (урожд. Брафман).

Середина лета 1921— начало марта 1922 — период интенсивной поэтической деятельности Xодасевича. В конце 1921 он познакомился с Н.Берберовой увлечение ею стало, по-видимому, одной из главных причин его отъезда из России. В мае 1922 Xодасевич оформил в Москве загранкомандировку по линии Наркомпроса для “поправления здоровья” себе и Берберовой. 22 июня втайне от знакомых выехал с ней в Ригу и оттуда в Берлин, Печатался в журнале “Новая русская книга”, в газете “Дни”, стал одним из инициаторов создания Дома искусств, редактор журнала “Беседа” (1923-25). Жил с Берберовой в семье М.Горького (Сааров, нояб. 1922— авг, 1923; Мариенбад, дек, 1923 — март 1924; Сорренто, окт, 1924 — апр, 1925), посетил Прагу, Италию, Париж, Лондон, Ирландию, главным образом, в поисках заработка. Из-за близости к Горькому с Xодасевич общались немногие эмигранты, он нередко воспринимался как “советский гость” на Западе. Окончательно рассорился с А.Белым, когда 8.9.1923 на прощальном обеде в ответ на реплику Белого, будто он едет домой, чтобы дать себя распять за всю русскую литературу — заметил, что не может дать ему такое поручение.

Горького, которому X, посвятил несколько очерков (СЗ, 1937, № 58; 1940, № 70: Возрождение, 1937, 18 марта; 1938, 6 мая), он высоко ценил как личность (но не как писателя), признавал его авторитет, зависел от него материально, видел в нем гаранта гипотетического возвращения на родину, но знал и слабые свойства характера Горького, из которых самым уязвимым считал “крайне запутанное отношение к правде и лжи, которое обозначилось очень рано и оказало решительное воздействие как на его творчество, так и на всю его жизнь”.

Покидая Сорренто, Xодасевич знал, что его имя вошло в список писателей и профессоров, подлежавших в 1922 высылке из России; “Счастливый домик” был включен в список запрещенных в РСФСР книг. Если в 1923 X. еще печатал в советских изданиях “совершенно лояльные и благополучные стихи”, то в 1924-25 он опубликовал в берлинских “Днях” статьи о деятельности ГПУ за границей, фельетон о редакторе рапповского журнала “На посту”, приспособленце С.Родове, на что тот ответил в “Октябре” (1925, № 2) обвинением X. в “бело-гвардейщине”, отправив копии своей публикации в ЦК РКП (б), правление ВАПП и др. инстанции, после чего, по словам Р.Гуля, “сам Лев Давидович Робеспьер отозвался о Ходасевиче крайне презрительно”. В марте 1925 советское посольство в Риме отказало Xодасевич в продлении паспорта, предложив вернуться в Москву. Отказавшись и уехав в Париж, он фактически стал эмигрантом.

Важным поэтическим событием явилось берлинское расширенное и переработанное издание “Тяжелая лира: Четвертая книга стихов” (1923; впервые: М.; Пг 1922). Книга выдержана в строго классических формах стиха, но если “Путем зерна” — итог вдохновения, то “Тяжелая лира” — следствие рационализации обретенного метода и трагических сомнений в нем; Xодасевич склоняется к версии символизма, данной Анненским, а не Блоком. Это — наименее пушкинская книга Xодасевича (“звуки правдивее смысла”), из “коры” повседневности поэт стремится вырваться к своим “бреду”, “боли”, “пению дикому”, шумному Парижу Xодасевич предпочитал пригороды, от постоянной нужды у него возобновился фурункулез, к которому добавились зубная боль и жестокая экзема. Журналистика была для Xодасевича вынужденным занятием: по словам В.Яновского, он “задыхался от нудной работы”. До 1926 печатался в “Днях” (редактор лит. отдела) и в “Последних новостях”, откуда ушел по настоянию П.Милюкова. Разочарование в Горьком, неприязнь к евразийству и “возвра-щенчеству” обусловили его поправение: с февраля 1927 до конца жизни возглавлял литературный отдел газеты “Возрождение”. Был одним из ведущих критиков русского зарубежья. Постоянно полемизировал с Г.Ивановым и Г.Адамовичем, в частности, о задачах литературы эмиграции, о назначении поэзии и ее кризисе. Совместно с Берберовой писал обзоры советской литературы (за подписью “Гулливер”). Первым высоко оценил произведения В.Набокова (Xодасевич — один из прототипов Кончеева в его романе “Дар”), критически относился к романам М.Алданова. Неоклассицизм Xодасевича определил неприятие им как нигилизма футуристов, так и “писаревщины наоборот” формалистской критики.

Жил обособленно, в суждениях и вкусах оставался независимым, его уважали как поэта и наставника поэтической молодежи (Ю.Терапиано, В.Смоленский, О.Мандельштам), но не любили. Xодасевич ограничился сообщением на первом собрании общества “Зеленая лампа”, созданного в 1928 З.Гиппиус и Д.Мережковскам, и вскоре перестал бывать там. Как вспоминал Терапиано, Мережковский и Гиппиус обвиняли Xодасевич “в неспособности понимать метафизику. Действительно ...Ходасевич не выносил разговоров о “последних вопросах”. 4.4.1930 “Возрождение” и “Современные записки” отметили 25-летие творческой деятельности Xодасевич.

Итогом его поэтических трудов стала книга “Собрание стихов” (1927: после ее опубл. он напечатал только 8 стих.). Новым в книге был написанный в 1922-27 цикл “Европейская ночь” (“Слепой”, “Берлинское”, “Соррентинские фотографии”, “Баллада”, “Джон Боттом”, “Звезды” и др.), в котором различимы новые влияния — М.Цветаевой, сюрреалистической образности, переклички с О.Мандельштамом. Романтическая тема конфликта между творчеством и жизнью заканчивается здесь поражением поэзии. Путем использования постсимволистской эстетики достигается диссонанс — подобие экспрессионистского “крика” и “ужаса”, возникающего в точке скрещения примет послевоенной Европы с присущими ей ритмами чуждой Xодасевичу, массовой культуры и “ночных знаний души”; лирический герой везде видит себя “отраженным” и “искаженным”. В.Вейдле в отзыве на сборник писал, что Xодасевич “защитился от символизма Пушкиным”; Г.Иванов отозвался о сборнике в ироническом ключе; Г.Адамович утверждал, что лирический герой Xодасевич разделил судьбу всех романтиков, которые противопоставили мир искусства “миру вашему”. Берберова позднее высказалась сходным образом: “Пленник своей молодости, а иногда и ее раб (декораций Брюсова, выкриков Белого, туманов Блока), он проглядел многое или не разглядел многого, обуянный страшной усталостью и пессимизмом, и чувством трагического смысла вселенной...”

С 1928 работал над мемуарами; они вошли в книгу “Некрополь. Воспоминания” (Брюссель, 1939) — о Н.Петровской, Брюсове, Белом, Муни, Гумилеве, Сологубе, Есенине, Горьком и др. В книге “Державин” (публ. с 1929; отд. изд. Париж, 1931; М., 1988) Xодасевич изобразил поэта со всеми его человеческими слабостями, отказавшись от идеи “героической биографии”; эта книга прежде всего о “языке” екатерининской эпохи, сделавшем возможным явление предтечи Пушкина, Рефлексия о Пушкине сопровождала Xодасевич всю жизнь (“Поэтическое хозяйство Пушкина”. Пг., 1924; “О Пушкине”. Берлин, 1937 и др.), но намерение написать биографию Пушкина X, оставил из-за ухудшения здоровья (“Теперь и на этом, как и на стихах, я поставил крест. Теперь у меня нет ничего”, — писал он 19,7.1932 Берберовой, ушедшей в апреле от X. к Н.Макееву). В 1933 он женился на О.Марголиной, погибшей впоследствии в Освенциме. Похоронен в предместье Парижа на кладбище Булонь-Бьянкур.