КАК МЫ УЧИЛИСЬ
В одиннадцатую годовщину Политехнического института, т. е. в 1933 году, когда я получил диплом инженера электрика-механика, окончив его по старой программе, институт выпустил 500 человек, из них 455 русских и 45 китайцев. За это же время Китайские подготовительные курсы дали институту 300 студентов...
За все существование Харбинского политехнического института в 1927 году был самый многолюдный конкурс: для того чтобы попасть на электромеханический факультет, необходимо было набрать минимум 16 баллов по четырем предметам, а на дорожно-строительный — выше двенадцати. Вакансий на оба факультета было в два раза меньше, чем записавшихся на экзамены, которые были очень строгими. У экзаменаторов не было возможности не “резать” кандидатов, так как принять больше нормы они не могли.
К моему счастью, я набрал 18 баллов, что обеспечило вакансию на выбранный факультет! Внес необходимый вступительный взнос, получил “входной билет” за № 1364, заказал себе форму и приобрел “золотые наплечники” — это было верхом достижения для юноши в 18 лет!
Начались регулярные лекции днем, а по вечерам — лабораторные занятия и студенческая жизнь с ее вечеринками, балами, сходками, посещениями оперетт, опер по студенческим билетам — “на свободное место”. В эту жизнь все мы, полные энтузиазма, окунулись с головой. Хотелось все попробовать, все испытать. Конечно, на пути к этому встречалось и хорошее и плохое, но все переживалось легко и скверное забывалось, а на ошибках учились и их не повторяли. С каждым семестром становились более серьезными, реже пропускали лекции, дольше засиживалось в аудиториях, подгоняя пропущенное или иногда даже запущенное, входили в рутину работы, распределяя свое свободное время так, чтобы успевать и в другой общественной деятельности — будь то работа в молодежной организации, в спортивных командах, т. е. там, где она была начата в годы средней школы.
...В аудиториях бок о бок сидели коллеги различных, диаметрально противоположных идеологий, помогая, друг другу, — никаких эксцессов в стенах института никогда не происходило — это был “храм науки”. На улице же разделение становилось резким и иногда опасным. У каждой группировки были свои районы, свои любимые рестораны, “забегаловки”, дансинги и т. п. Только к “Бен-Хуру” после удачных зачетов или дипломной работы могли зайти и те и другие — это была своего рода “нейтральная зона”.
Из-за тяжелого материального положения многих студентов примерно в 1925-1927 годах была организована Комиссия взаимопомощи студентов-политехников китайских подданных русской национальности, которая устраивала ежегодно “политехнические балы”, пользовавшиеся громадным успехом и поддержкой русского населения Харбина.
Прибыль давала возможность получать ссуды, которые вносились в институт за нравоучение студентов, действительно нуждавшихся в помощи, < . . . >
Сейчас это время мне кажется каким-то невероятным сном. Как находилось для всего время? Институт с его ежедневными лекциями днем и лабораторными занятиями вечером. Различные курсы, сборы молодежных организаций; собрания Студенческого общества, объединявшего студентов различных высших учебных заведений; различные комиссии; подготовка и проведение балов, студенческие вечеринки; спорт, Сунгари с ее водным спортом, походы, летние лагеря скаутов и костряков; летняя профессиональная практика на железной дороге или частных предприятиях (а у многих и работа для собственного пропитания!) плюс, конечно, личные празднества, пасхальные и рождественские визиты, продолжавшиеся по несколько дней — по русскому обычаю; посещение церкви и, конечно, романтика ухаживания, иногда кончавшаяся свадьбой. Ведь на все это нужно было время! И оно находилось!
Я объясняю это молодостью, хорошим здоровьем и, по-видимому, неугасимым желанием все объять и все преодолеть: “Ведь мы русские, а с нами Бог!”
Источник: Политехник (Сидней). 1979. № 10.