(псевд. А.Андреев, Н.Борисов, Г.Голосов, Е.Николаев и др.) (8.10.1887, Белебей, Уфимской губ. — 1966, Нью-Йорк) — историк, политический деятель. Сын священника.

Обосновавшись в Берлине, выступал со статьями и обзорами в журнале “Новая русская книга” (1922-23), печатался также в сборниках С.Мельгунова “На чужой стороне” (1924-25) и “Голос минувшего на чужой стороне” (1926), в журналах “Современные записки” (1938-40), “Русские записки” (1938-39). Один из создателей журнала “Летопись революции” (1923), участвовал в редактировании одноименной мемуарной серии, выходившей в издательстве З.Гржебина. Тогда же начал собирать книги, газеты, рукописи, фотографии, документировавшие политическую историю России. Представитель Русского заграничного исторического архива (Прага) в Берлине, с декабря 1924 по 1931 заграничный представитель Института К.Маркса и Ф.Энгельса, собирал по поручению его директора, Д.Рязанова, документы и печатные издания по истории международного рабочего движения. Продолжал сотрудничать в выходивших в СССР журналах “Каторга и ссылка” (1922-31) и “Летописи марксизма” (1926-30), главным образом, как рецензент советской и эмигрантской исторической литературы. После того, как осудил коллективизацию и репрессии сталинского режима, был лишен в феврале 1932 в числе других эмигрантов-меньшевиков советского гражданства.

Приход к власти в Германии нацистов вынудил Николаевского, переехать в 1933 в Париж; сумел вывезти из Берлина архив Германской социал-демократической партии, переданный затем Международному институту социальной истории в Амстердаме: возглавлял парижское отделение института. В феврале-апреле 1936 по поручению меньшевистского руководства вел переговоры с Н.Бухариным и др. представителями ВКП(б) о продаже СССР архива К.Маркса: высказывания Бухарина о борьбе в большевистской верхушке привел (в переработанном виде и не называя его имени) в анонимной статье “Как подготовлялся московский процесс. Из письма старого большевика” (опубл. в дек. 1936— янв. 1937 в “Социалистическом вестнике”), более полно и точно —в 1965, в интервью “Бухарин и оппозиция Сталину” (на англ. яз., в сб. “Власть и советская элита”; на рус.яз„ в “Социалистическом вестнике”), а также в письмах Н.Валентинову, Б.Суварину, Л.Фишеру и др. Общался в Париже с сыном ЛЛроцкого — Л.Седовым, консультировал Троцкого в связи с его работой над “Историей русской революции”.

В 1940 переехал в США. Сотрудничал в русских эмигрантских изданиях (“Новый журнал”, 1942-51; “Народная правда”, 1948-50; “На рубеже”, 1951-52: “Новое русское слово”, 1952-59), в еврейском социал-демократическом журнале “форвертс”, издавал журнал “За рубежом”. Занимал должность директора Американского рабочего архива в Нью-Йорке. В 1948 основал Лигу борьбы за народную свободу, оказывал помощь новым советским эмигрантам, в том числе бывшим солдатам армии А.Власова; подготовил вместе с Д.Далиным книгу о принудительном труде в СССР (1948). Входил в редакцию “Социалистического вестника”, в марте 1952 подписал обращение группы меньшевиков и эсеров, в котором декларировался отказ от мировоззренческого характера социализма и от традиционного для России деления его на марксистский и народнический, Оспаривая мнение Валентинова, объяснявшего политику Сталина психической болезнью, утверждал, что Сталин — “исключительно преступная натура, полностью отвечающая за свои действия”. Большая часть архива и библиотеки Николаевского, захваченная в Париже нацистами, по-видимому, погибла в Германии; в США он возобновил сбор материалов, но отказывался открыть доступ к ним, что вызвало трения с другими меньшевиками — участниками американского проекта по изучению истории меньшевизма. В конце 1963 продал коллекцию (более 250 фондов) Гуверовскому институту войны, революции и мира при Стэнфордском университете, оставаясь ее хранителем.

Литературное наследие Николаевского насчитывает свыше 500 книг, статей и документальных публикаций, изданных на 10 языках. Среди них работы по истории РСДРП и партии эсеров, биографические очерки о лидерах этих партий — А.Потресове (1937), П.Гарви (1946), В.Чернове (1953), И.Церетели (1963), комментарии к сборникам писем Г.Плеханова, П.Аксельрода, Ю.Мартова, Потресова, а также статьи о текущей советской политике и деятелях СССР. Старые меньшевики ставили эти статьи ниже исторических работ Николаевского: “Он очень много знает и очень жаль, что он вылезает из прошлого и лезет в настоящее, которого он не знает и о котором судит по-суздальски” (Л.Цедербаум-Дан). Преобладало, однако, иное мнение: “Такого знания истории русского революционного движения, истории КПСС и истории Советского Союза, какое было у Б.И., не было ни у кого в мире” (Р.Гуль).

Рассматривая “историко-партийную” литературу, выходившую в СССР, Николаевский. постоянно указывал на искажение фактов в угоду политике правящих кругов. Помимо исключительной эрудиции, современники отмечали свойственную ему безукоризненную точность (“он мог увлекаться, мог быть несправедливым в своих оценках, но выдумщиком он не был”) и “феноменальную, почти “фотографическую” память”, Наиболее значительное историческое исследование Николаевского — книга об Азефе; в деле Азефа он видел классический пример полицейской провокации, которая сложилась в царской России “в стройную, законченную систему”. Использовал, наряду с архивными документами и воспоминаниями, записи бесед с теми, кто знал Азефа: подобным же образом собирал с конца 20-х свидетельства эмигрантов о русском масонстве начала XX в„ но отказался от публикации записей, как и подготовленной статьи, подчинившись возражениям своих информаторов — бывших масонов. Своей деятельностью историка и архивиста Н. способствовал распространению интереса к новейшей российской истории в США. По словам Р.Такера, для многих англоамериканских историков он “был и остается в полном смысле слова наставником”. После смерти Николаевского издано несколько сборников материалов из его коллекции и книг, основанных на этих материалах.