Высшее и среднее образование

Организация образования среди эмигрантов Русского Зарубежья была особенно актуальной. Это объясняется самим феноменом эмиграции первой волны, которая отличалась нежеланием ассимилироваться в странах проживания. Эмигрантов объединяли надежды на скорейшее возвращение в Россию. Свой вынужденный отъезд они рассматривали как временный. По словам Д.С. Мережковского, большинство из них считало себя "не в изгнании", а "в послании". Им была присуща уверенность, что именно они представляют Россию. Главной задачей при этом ставилось сохранение высоких достижений русской культуры эпохи "серебряного века", передача их молодому поколению для грядущей России. Известный историк и богослов Г.П. Федотов в статье "Зачем мы здесь?" писал: "Никогда, быть может, ни одна эмиграция не получила от нации столь повелительного наказа – нести наследие культуры. Он диктуется самой природой большевистского насилия над Россией… И вот мы здесь за рубежом, для того, чтобы стать голосом всех молчавших ТАМ, чтобы восстановить полифоническую целостность русского духа…, чтобы стать живой связью между вчерашним и завтрашним днем России".

Таким образом, формулировалась двуединая задача: дать образование и профессиональную подготовку молодому поколению и воспитать граждан будущей России, которые смогут ее возродить. Чтобы решить эту задачу следовало, во-первых, не допустить “денационализации” молодежи, во-вторых, привить ей традиции русской культуры, сохранив преемственность с дореволюционной Россией. Но при этом следовало избежать и самоизоляции, использовав достижения мировой культуры, уделив внимание традициям страны проживания.

Разветвленность сети учебных заведений для детей русских эмигрантов в той или иной стране во многом зависела от политической ситуации здесь и от отношения населения к русским беженцам. Так, наиболее благоприятные условия сложились в Чехословакии, где практически 100% детей эмигрантов обучались в русских школах. Неплохие условия были в балканских странах, в частности, в Королевстве Сербии, Хорватии и Словении (СХС). Антирусские настроения в Прибалтике и Польше, наоборот, привели к свертыванию ранее существовавших здесь русских школ. Так, после введения в 1924 году в Латвии обязательного латышского языка, большая часть русских учителей потеряла работу. Своеобразие положения русской диаспоры в Харбине объяснялось совместной эксплуатацией Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД) со стороны СССР и Китая. До вооруженных конфликтов конца 20-х гг. администрация КВЖД щедро финансировала деятельность учебных русских заведений. Здесь существовал даже комитет по делам высших и средних учебных заведений в полосе отчуждения КВЖД.

1. Страны-лимитрофы: Польша, прибалтийские государства, Финляндия, Бессарабия, где правительства взяли курс на скорейшую ассимиляцию русскоязычных школ.
2. Страны Центральной и Юго-восточной Европы: Болгария, Королевство Сербии, Хорватии и Словении (СХС) и Чехословакия, Манчжурия, где для беженцев школы создавались при активной правовой и материальной поддержке государства.
3. Страны Западной Европы, где русскоязычные школы практически не создавались, но существовали условия для возможности русским детям посещать местные школы. Главное внимание здесь уделялось созданию курсов русского языка для детей.

Вначале эмигрантские школы возниакли без единого плана и руководства. Стихийное расселение беженцев по странам препятствовало установлению связей между школами, координации их деятельности. Различия правового положения русских школ в отдельных государствах затрудняло возможность создания центрального органа, ведающего школьным делом. Такого органа так и не было создано. В 1920-1921 гг. в различных странах возникают общественные организации, ставящие своей целью заботу о детях-беженцах. В Константинополе возникает Временный Главный Комитет Союза городов (Согор), распространявший свою заботу и на славянские страны. Во Франции, Чехословакии, Финляндии возникает объединение Земских и Городских деятелей. В Эстонии и Латвии образуются комитеты русских эмигрантов, в Польше – Русский Попечительный Комитет. В феврале 1921 г. в Париже возникает объединенный Всероссийский Земский Городской комитет (Земгор). Он стал играть роль центра, объединяющего и финансирующего учебную и культурно-просветительную деятельность среди детей и молодежи на местах.

Материальную поддержку школ и заботу о беженцах осуществляли в большинстве стран общественные организации, самыми крупными из которых были и Всероссийский Союз городов (Согор). Эти организации имели представительства или уполномоченных практически во всех странах рассеяния русских. С 1921 г. при французском правительстве начало действовать Совещание послов, постановившее все ассигнования на нужды беженцев отпускать через Земгор. Постепенно Земгор становится центром, координирующим и финансирующим культурно-просветительную деятельность русских общественных организаций. Он не только распределял средства для поддержания образовательных учреждений, но и активно привлекал иностранные источники.

В ряде стран (Чехословакия, Королевство СХС) русские школы финансировались и находились под юрисдикцией государства. На территории КВЖД в Харбине средства на содержание учебных заведений выделялись администрацией КВЖД.

В целом можно сказать, что финансирование системы образования шло из следующих источников:

1. Помощь иностранных государств и международных организаций (Международный Красный Крест, Лига Наций, Американская Организация Помощи (АРА), Американский Красный Крест и др.). в 1921 г. Чехословацкое правительство развернуло, так называемую, “русскую акцию”, сутью, которой было финансирование широкой системы образовательных заведений для русских беженцев с целью подготовки кадров для будущей России. Вначале считалось, что средства на эту акцию выделялись из государственной казны, но впоследствии выяснилось, что финансирование велось за счет золотого запаса России, вывезенного сюда в начале 1920 г. белочехами. В 1924 г. правительство Чехословакии по ходатайству князя Г.Е.Львова согласилось включить в “русскую акцию” также помощь школам вне Чехословакии. На эти средства Земгор в течение 6 лет смог поддерживать несколько десятков школ, приютов, интернатов в Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве, Польше, Бессарабии, Венгрии, Германии, Франции, Болгарии и Греции. Со второй половины 20-х годов “русская акция” начинает свертываться, что приводит к закрытию более половины школ, в основном в неславянских государствах.

   В прямом смысле благотворительную помощь русским беженцам оказывала Югославия (Королевство СХС), король которой, Александр в свое время учился в России, был поклонником и знатоком русской культуры. Сказывались также дружественные давние связи сербского и русского народов.

   Финансирование русских школ, по данным за 1924 г., обеспечивалось на 79% за счет иностранных государств, главным образом славянских. Наибольшую сумму на содержание русских школ тратила Югославия – около 650 тыс. франков, что составляло 50% всех получаемых от иностранцев средств. Чехословакия выделяла 500 тыс. франков или 39 %. Болгария истратила на русскую школу 100 тыс. франков или 8%. Вся остальная Европа предоставляла около 3% иностранных средств. Иностранная помощь, как правило, использовалась на питание детей, приобретение учебников и покупку оборудования для школ и интернатов.

2. Русские фонды, находящиеся в распоряжении Совещания российских послов в Париже (Российский Гуманитарный фонд, главой которого в течение многих лет являлся Б.А.Бахметьев. Одновременно он был директором Фонда Помощи российским студентам). По своим скромным размерам эти фонды не могли конкурировать с иностранной помощью. Прохождение этих средств только через Земгор позволяло централизовать и контролировать денежные ресурсы. В содержании школ доля этих средств составляла около 20%, а в отдельных государствах Западной Европы и Прибалтики до 80-90%. Так, в 1921 г. по линии Земгора для школ было выделено 2.137.511 франков, в 1922 – 3.980.902 франка, в 1923 – 5700000 франков. На них содержался технический аппарат местных общественных организаций, оплачивались расходы по содержанию школ (зарплата учителям, аренда помещений, отопление).

3. Пожертвования частных лиц. В 1922 г. Б.А.Бахметьев пожертвовал на нужды российского образования около 400 тыс. долл. В сентябре 1922 г. газета “Накануне” в статье “Откуда деньги у Бахметьева?” писала, что в распоряжении его было 303 млн. долл., из них получено 188 млн. в качестве займа Временному Правительству, 11 млн. - от продажи русского имущества за границей, 96 млн. – займы у частных банков, на образование и материальную помощь русским беженцам он пожертвовал 400 тыс. долл. Газета намекала, что благотворитель мог бы быть более щедрым.

4. Среди эмигрантов было достаточно развито чувство солидарности. В 1920-е гг. в Париже существовала традиция проведения “голодных пятниц”. Инициатива в этом принадлежала рядовому эмигранту, который обратился с открытым письмом со страниц одной из газет к собратьям по несчастью. Это вызвало массовую поддержку. Только во Франции за счет “голодных пятниц” кассы Земгора ежегодно пополнялись на 100 тыс. франков. существовали и другие почины. Проводились благотворительные мероприятия (концерты, балы, выставки-продажи). Собранные деньги шли либо на подержание какого-то конкретного учебного заведения или мероприятия. На средства благотворителей в 1928 г. были открыты в Париже Дом инвалидов, русская гимназия и т.п.

На 21% русские школы обеспечивались за счет русских казенных и частных средств, вывезенных из России.

По данным Земгора сеть эмигрантских школ в государствах Европы на 1 января 1924 г. состояла из 43 средних учебных заведений и 47 низших школ. В этих учебных заведениях обучалось всего 8835 чел., из которых 6937 - в средней, а 1898 - в низшей школе. В средней школе на полном содержании находилось 4380 детей.

Таблица 1. Учебные заведения для детей эмигрантов в 1923-1924 учебных годах в странах Европы.

Источник: Зарубежная русская школа 1920-1924. - Париж, 1924. – С.5.

По данным Земгора на 1928-1929 гг. в Европейских государствах имелось следующее число учебных заведений для детей эмиграции.

Таблица 2. Учебные заведения для детей эмигрантов в 1928-1929 учебных годах в странах Европы.

Источник: Руднев В.В. Судьбы эмигрантской школы. Париж, 1930. - С.7.

Если учесть еще около 1 тыс. детей которые посещали дополнительные национальные курсы, участь в иностранной школе, и около 1 тысячи – в национальных школах в странах–лимитрофах, то можно сказать, что к этому времени около 10 тысяч детей обучалось русскому языку.

Вообще точных данных о количестве детей в эмиграции нет, как впрочем, и нет единства взглядов на численность всей эмиграции. Традиционно (с 1920–х годов) считалось, что в эмиграции находилось около 2 млн. наших соотечественников.

П.Е.Ковалевский, крупнейший исследователь культуры Русского Зарубежья, говорит о 1160 тыс. эмигрантов. Однако современные исследователи (А.В.Квакин) считают, что их было не более 800-900 тыс. человек. По данным комитета Ф.Нансена при Лиге Наций – 450 тыс. человек. Один из руководителей Земгора В.В.Руднев говорил о 650-700 тыс. человек переселившихся в страны Западной Европы. Кроме Королевства СХС, Латвии и Эстонии детской статистики нигде не велось. Но все же, согласно отчета комитета по школам Земгора обучением было охвачено не более 20% эмигрантских детей. Причем цифра эта в разных странах заметно колебалась.

Количество и обеспеченность школ для детей русских беженцев зависели от политической ситуации в каждой конкретной стране. Первой приняла на себя огромную волну (около 200 тыс. человек) Турция.

Крымская катастрофа выбросила на чужой берег толпы русских беженцев. Несмотря на зимнее время, они с семьями оказались буквально под открытым небом. Ютясь в переполненных землянках, полуразрушенных зданиях, палатках и даже в пещерах на скалистом берегу. В этом море бесприютности дети оказались на грани моральной и физической гибели. Среди них были инвалиды, сироты и раненные.

Земгор через временный Главный комитет Союза Городов (П.П.Юренев, А.В.Жекулина) начинает работу в Константинополе еще с декабря 1920 г., но из-за недостатка средств она была весьма ограниченной. С марта 1921 г. Земгор ежемесячно стал отпускать Согору 739300 тыс. франков. Кроме этого поступала еще иностранная благотворительная помощь, в основном на белье и продукты. В 1921-1922 гг. Земгор содержал в Константинополе 3 гимназии, 3 училища (неполные средние учебные заведения), 10 начальных школ, 2 детских дома, 10 детских садов, площадок и яслей, 6 детских столовых. Кроме того для взрослых организовывались общеобразовательные технические курсы (23), библиотеки и читальни (28). Частными лицами и организациями создаются здесь также еще 3 гимназии, 1 начальная школа, 1 детский дом и 1 приют.

К концу 1920 г. около 4000 русских беженцев появляются в Греции, в основном в Афинах, Салониках и Пирее. Вскоре здесь начинают создаваться русские школы. Конечно, их не хватало, 50% детей не могли получать образование из-за необходимости зарабатывать на жизнь, недостатка одежды и обуви и удаленности школы. Но и тем детям, которым посчастливилось учиться, было не легко. Так, гимназия в Салониках возникла в начале 1921 г. Первоначально средства на ее содержание получались от кружечного сбора на улицах, а с осени 1921 г. Земгор стал давать по 1500 франков в месяц. Она размещалась в одном из бараков лагеря для беженцев. Выбитые окна его были забиты картоном. Крыша и потолки неисправны, а во время дождя комнаты заливались водой. Отопление практически отсутствовало, поэтому зимой было холодно и сыро настолько, что приходилось заниматься в одежде. В 1922-1923 учебном году здесь было 58 учащихся, а в следующем – 34. При гимназии существовал также детский сад для детей школьного возраста (что-то вроде группы продленного дня), где дети получали горячий обед из двух блюд. О качестве этих обедов свидетельствует то, что медицинский осмотр детей в 1923-1924 учебном году показал, что 47 % из них имели признаки истощения на почве недоедания. Ощущалась острая нехватка учебников. Серьезной проблемой в организации школьного дела была адаптация детей к самостоятельной мирной жизни в чужой стране. Поэтому значительную долю в учебном плане составляли иностранные языки и трудовое обучение. Об актуальности этого можно судить хотя бы по тому, куда устраивались выпускники гимназий. Так, в 1922-1923 учебном году гимназия в Салониках выпустила 5 человек, из них одна девушка устроилась работать на кукольную фабрику, две пошли служить горничными, один юноша – дворником, а другой - рабочим на керосиновый завод. То есть молодые люди, как правило, устраивались на физическую работу без учета образования.

В Болгарии точной статистики также не велось. Предположительно к 1923 г. здесь находилось около 34 тыс. беженцев, из них 28 тыс. военных. Детей – около 2400 человек. Первые русские школы появились с 1920 г., однако, полностью сложилась сеть школ в 1921-1922 учебном году после эвакуации в Болгарию крупных учебных заведений из Константинополя. Сюда были перевезены 2 гимназии, сельхозучилище и Донской кадетский корпус. Кроме того, здесь возникает ряд новых гимназий, в том числе принадлежащих военному командованию. На 1 января 1924 г. в Болгарии было 6 средних учебных заведений, 2 начальные школы, 2 общеобразовательных курсов для взрослых, 2 библиотеки и 1 курсы иностранных языков. В них обучалось 1549 учащихся, из них 54,5% были круглыми сиротами. В интернатах содержалось 1195 человек.

Нестабильность бюджета, резкие колебания курса болгарского лева, неприспособленность помещений, неопределенность правового положения русских беженцев, политические проблемы в самой Болгарии осложняли деятельность учебных заведений для беженцев. Помощь правительства Стамболийского (до лета 1923 г.) была минимальной и ограничивалась только предоставлением бесплатных помещений. В основном школы существовали здесь на средства Земгора и Лиги Наций. С августа 1923 г. новое правительство Цанкова регулярно выделяет 500 тыс. левов. Этого хватало только на скудное питание.

Беженские школы в Болгарии отличались пестрым возрастным составом и уровнем подготовки учащихся. Так, в 1923-1924 учебном году в гимназиях было более 140 человек в возрасте от 21 до 25 лет. Большинство детей прошли через беспризорничество. 45% мальчиков участвовали в Гражданской войне. Среди них были и инвалиды.

В Королевстве СХС было размещено 3 кадетских корпуса (Русский в Сараево, Крымский в г. Белая Церковь, и Донской в г. Билеч). В отличие от других стран, в Сербии русские беженцы пользовались симпатиями населения. Следует отметить также своеобразие контингента: здесь преобладали военные, главным образом офицеры, представители бывшей российской администрации, чиновничество и интеллигенция. Это обусловило высокий уровень образования беженцев: 62 % из них имели среднее, а 13 % высшее образование. Среди детей школьного возраста в 1923 г. 29 % были круглыми сиротами. Но, пожалуй, главной особенностью положения российской диаспоры в Сербии была помощь со стороны государства. Здесь создается Державная Комиссия, в состав которой входили как сербы так и русские. Ее председателем был лидер Радикальной партии Л.Л.Иованнович, членами - сербы академик А.И.Белич и С.Р.Кулич, русские – М.В.Челноков, С.Н.Палеолог, проф. В.Д.Плетнев. Средства, выделяемые правительством, контролировались Державной Комиссией, и из года в год в них рос удельный вес денег отпускаемых на русские школы. В 1921 г. он составил 8,3 % из всех средств, в 1922 г. – 26,6 %, в 1923 г. – 41,7 %.

К началу 1924 г. сюда было вывезено 5317 детей и подростков, из них 3005 мальчиков и 2312 девочек. Всего в Сербии действовало 24 учебных заведения. Как правило, Державная Комиссия оставляла в своем ведении, крупные учебные заведения, а более мелкие отдавались на содержание различных фондов и пожертвований. Так, из 24 учебных заведений 65 % детей находились на содержании Державной Комиссии, причем 90 % из них в интернатах.

Одной из форм детских учебных заведений в эмиграции были детские дома. Они создавались преимущественно в многочисленных колониях и представляли собой своеобразное сочетание приюта для малолетних детей и детского сада и нескольких классов начального и среднего учебного заведения. Будучи предназначенными, для детей живущих с родителями, детские дома были лишены интернатов. В 1923-1924 гг. детские дома были в Белграде, Загребе, Земуне, Новом Саде, Сараево, Панчеве. В этих 6 детских домах воспитывалось 450 детей. С их взрослением детские дома эволюционизировали либо в сторону полных учебных заведений либо закрывались. Министерство просвещения контролировало также качество преподавания и организацию учебного процесса в русских школах. Осенью 1922 г. оно провело инспекцию в кадетских корпусах и признало постановку учебно-воспитательной работы неудовлетворительной. Отчет, написанный проф. Кошутичем рисует противоречивую картину жизни и нравов русских кадетов. С одной стороны, он пишет о морально-дефектных элементах среди воспитанников, с другой, подчеркивает, что “кадетские корпуса успели заявить себя в педагогическом отношении с наилучшей стороны”. В результате было принято решение об установлении постоянного контроля над деятельностью администрации этих учебных заведений, и при Министерстве Народного Просвещения была введена должность особого инспектора по делам русской школы. Но фактически делами русской школы стал ведать Учебный Совет при Державной Комиссии (М.В.Челноков – председатель, С.М.Кульбакин – представитель министерства Народного Просвещения, А.П.Доброклонский – представитель делегата по делам русских беженцев, члены Державной Комиссии – А.И.Белич, проф. В.Д.Плетнев; представители Согора – В.Д.Брянский, Б.М.Орешков).

Несмотря на серьезную помощь со стороны правительства, нельзя сказать о том, что школы и учебные заведения существовали в льготных условиях. Лучше других устроился корпус в Сараево, т.к. он попал сюда еще весной 1920 г. Крымский и Донской корпуса прибыли позже. В начале их разместили во временных деревянных бараках, построенных властями для военнопленных, а весной 1922 г. Крымский корпус был переведен в Белую Церковь. Через год помещения были полностью оборудованы мебелью, сделанной самими кадетами и необходимыми принадлежностями. Учебные программы, по сравнению с прежними временами, подверглись существенному изменению и приблизились к программе реальных училищ. В корпусах имелись сапожные, столярные, переплетные, слесарные мастерские. Одной из главных задач их было обучение учащихся навыкам практического ремесла. С этой же целью создавались курсы для взрослых. Они были двух типов: общетехнические и узкоспециальные (железнодорожные, почтово-телеграфные) слушателями их являлась военная молодежь, в основном с законченным средним образованием. Обучение на курсах производилось на чрезвычайно льготных условиях: никакой платы за обучение, бесплатные учебные пособия, особо нуждающиеся получали даже ежемесячные стипендии. Из 566 человек, успешно окончивших курсы в апреле 1923 г., 456 человек получили рабочие места в Сербии.

В отличие от остальных стран в Чехословакии все дети эмигрантов учились в русских школах. 90% из них проживали в интернатах и находились на содержании государства. Для сравнения можно привести следующие цифры: в Эстонии только 6 % от общего числа учащихся в русских школах находилось на бесплатном интернатном обеспечении, в Финляндии – 10 %, в Болгарии и Сербии – 73 %.

Исключительно благоприятным было здесь и правовое положение русской школы. Она получила все права соответствующих чешских школ. Учителя-эмигранты считались здесь состоящими на государственной службе, при чем им засчитывался педагогический стаж в России. Выпускникам школ было предоставлено право поступать как в национальные, так и чешские учебные заведения.

В качестве примера приведем описание русской гимназии в Праге, содержащиеся в отчете Земгора за 1924 г.: ...

Иное отношение к школьному образованию детей эмигрантов мы видим в странах–лимитрофах, т.е. в тех государствах, которые ранее состояли в составе Российской империи и получили независимость после Октябрьской революции. Отношение этих государств к образованию национальных меньшинств, в том числе, и к русскому, отражало общую антирусскую направленность их политики.

В Финляндии русские составляли 0,12-0,15% от общего населения страны. В основном это были люди, проживающие здесь еще до революции (семьи государственных чиновников, служащих торговых предприятий). Они сохранили свои квартиры, деньги и положение. До революции здесь существовала значительная группа учебных заведений, большая часть которых финансировалась российским правительством. Отделившись от России, Финляндия встала на путь закрытия русских школ и реквизиции их зданий. В 1924 г. в стране осталось 5 средних и 2 начальных школах с числом учащихся 1260 человек, а еще 1450 детей школьного возраста остались за порогом школы. К 1924 г. количество русских беженцев в этой стране составило 15 тыс. человек.

Правительство Финляндии отказалось финансировать русские школы. Их взял на попечение Земгор. Естественно, что большинство русских школ перестало существовать. К 1925 г. в Финляндии было 16 школ с русским языком, 10 из них финансировались Земгором.

На основании параграфа 5 Закона об обязательном обучении в Эстонии школы национальных меньшинств за счет государства могли открываться лишь там, где число детей не менее 20 человек. Но эта льгота касалась детей с постоянным проживанием, на эмигрантов она не распространялась. Поэтому в местностях, где преобладало русское население к началу эмиграции проблемы со школами не было. И дети беженцев могли учиться в них. Как уже отмечалось, в Эстонии существовал Комитет Русских эмигрантов. В его ведении в 1926 г. находилось 11 средних школ и 10 начальных. 85% своего бюджета школы получали из средств Земгора. Кроме этого действовали еще 3 интерната и один приют. Около 50 % детей беженцев не могли посещать школы в Эстонии.

После получения независимости резко сократилось число русских государственных школ в Латвии. Из 25 действовавших русскоязычных школ 19 были частными. Дети русской национальности в них составляли менее 6,5 %.

Не лучше обстояли дела и в Литве. В 1922-1923 учебном году из 1723 начальных школ только 6 были для русских и белорусских детей. Русофобская политика проводилась и в Польше. Правительство предложило русским школам вести преподавание на польском языке. Школы, не пожелавшие подчиниться этому решению, были закрыты. Для их восстановления нужно было ежегодное разрешение правительства. Такие школы переводились в разряд частных, не имевших право выдавать выпускникам аттестаты зрелости. Это привело к резкому сокращению сети русских школ. Если в 1918 г. в Польше было не менее тысячи школ различных ступеней, то в 1924 г. осталось 6 начальных и 15 средних. В целом к 1925 г. в странах-лимитрофах, где до революции 1917 г. существовала широкая сеть русских школ, осталось 11 средних и 21 начальная школы.

В странах Западной Европы специальных школ для детей русских беженцев почти не создавалось, так как общедоступными и бесплатными не только для детей коренной национальности, но и для иностранцев были детские сады и начальные школы. Плата за среднее образование была также невысокой, что позволяло эмигрантам учить своих детей.

Основная масса русских беженцев во Франции начинает появляться в 1922-1923 гг. К 1925 г. их было уже около 400 тыс. Только в Париже насчитывалось около 1000 русских детей, большинство из которых училось во французских школах. Дети 2-7 лет могли посещать бесплатно детские сады, с 9 до 11 и с 14 до 17 ч. дня, а при отплате родителями обеда с 9 до 17 ч. Не только бесплатным, но и обязательным, в том числе и для иностранцев, было начальное обучение для детей 7-13 лет. Затем следовала общедоступная высшая начальная школа (13-15 лет). Но в нее принимали только детей, успешно окончивших низшую начальную школу. Среднее образование было рассчитано на 7 лет, если после высшей начальной школы, то на 5 лет. Поскольку плата за обучение здесь была в два раза меньше, чем в русской средней школе то эмигранты предпочитали отдавать своих детей в местные школы. При этом наиболее способные дети получали дополнительное пособие. В этой ситуации возникала опасность “денационализации” молодежи. Ее осознавали многие представители эмигрантской общественности. Так, М.А.Осоргин в письме Е.Д.Кусковой 9 июня 1933 г. с грустью пишет: “Быстрым темпом идет превращение русских юношей во французских граждан, после чего они уверяют, что Наполеон первый только потому оставил Москву, что ему надоело; а мог бы там навсегда остаться”. Именно поэтому в странах Западной Европы большое внимание уделялось культурно-воспитательной и патриотической работе среди молодежи.

Еще одной особенностью школьного дела в странах Западной Европы было то, что здесь преобладал достаточно обеспеченный контингент. Наиболее состоятельные семьи либо обучали своих детей на дому, либо в частных школах. Совсем не было русских школ в Англии, Бельгии и Швейцарии. В общей сложности в 1924 г. в странах Западной Европы было всего 6 средних и 11 начальных русских школ. Большие трудности имелись на пути создания русских образовательных школ в Китае со стотысячным русским населением. Тем не менее, благодаря усилиям комитета общеобразовательных учреждений при КВЖД и его руководителя в Харбине проф. Г.К.Гинса. были открыты 3 типа русских школ: начальные (6673 учащихся), высшие начальные училища (1840 учащихся) и гимназии (2000 учащихся). Таким образом, в 1920-е гг. в Европейских странах и Китае школьным образование было охвачено свыше 24300 учеников.

Надлом, моральная депрессия, невоздержанность, недисциплинированность, отсутствие навыков систематического труда – вот характерные черты этого контингента. Последнее делало для педагогов вопросы воспитания, морально-нравственного становления личности особенно актуальными. Земгор уделял немало внимания проблемам воспитания подрастающего поколения.

В середине 1920-х гг. по инициативе педагогического бюро Земгора во всех школах этой системы ученикам было предложено написать сочинения на тему: “Мои воспоминания с 1917 г. до поступления в гимназию”. В результате был получен ценный материал, исключительной исторической и психологической ценности. Сочинения своей откровенностью и пронзительной интонацией буквально потрясли эмиграцию. К 1925 г. в Бюро скопилось более 2400 сочинений из 15 школ, находящихся в различных странах. Часть этих сочинений в 1925 г. опубликовал В.В.Зеньковский в книге “Дети Эмиграции”. Кроме фрагментов детских сочинений в нее вошли статьи известных деятелей просвещения кн. П.Д.Долгорукова (“Чувство Родины у детей”), А.Л.Бема (“Наблюдения и выводы”), В.М.Левитского (“У последней черты”), а также некоторые статистические данные в обработке В.В.Руднева.

В 1997 г. в России в издательстве “Терра” вышла интересная книга “Дети русской эмиграции” составленная Л.И.Петрушевой, под редакцией С.Г.Блинова и М.Д.Филина. В ней собраны детские сочинения-исповеди, которые не удалось целиком опубликовать эмигрантам в 1920-е годы. Дети пишут о тяжелых физических испытаниях, пришедших на смену жизни в родной семье с началом Гражданской войны, о гибели тысячи людей, о расставании с Родиной о скитании по разным странам в поисках угла, работы и пищи. Читая сочинения, мы как бы видим все то, о чем пишут дети, переживаем ужасы голода и холода, скитаемся по разным странам. Дети не щадили никого из окружающих, старались быть предельно честными. Интересно, что они убедительно показывали, что насилие и грабежи творились не только “красными”, но и “белыми” и “зелеными”. Это даже не воспоминания, а картины с натуры. Перед нами исковерканные судьбы, надломленные характеры, разрушенные иллюзии. Вот, например, что написала в сочинении девочка 12 лет, ученица пражской гимназии: ...

Среди этих детей были как жертвы, так и палачи. Значительная часть мальчиков принимала участие в боевых действиях. Нельзя без боли и сострадания читать и сочинения А.Думаревского, ученика Репетиторского класса русской –моравской гимназии: ...

Один из руководителей Земгора В.В.Руднев в 1928 г. издал очерк “Условия жизни детей эмигрантов” где показал, как на детском бытии отражаются чисто материальные условия существования русской эмиграции. В основу этого очерка были положены данные анкет, заполненных сотрудниками Земгора из 12 государств Западной Европы, главным образом, педагогов, школьных врачей и т.п. Анкеты касались детей, обучающихся в школах Земгора. (Сеть школ Земгора в 12 странах Западной Европы состояла в 1927 году из 80 различных детских учреждений (детских садов, приютов, школ, интернатов); общее число детей в них около 4000, из коих около 1000 содержалось в интернатах. Не учтены, в этой сети русские детские учреждения, полностью содержимые правительствами Чехословакии и Королевства СХС. Положение детей, остающихся вне чьего-либо попечения было во много раз хуже. Приведем отдельные фрагменты этого очерка, которые, на наш взгляд, наиболее полно отражают сложившуюся ситуацию: ...

Не во всех школах преподавали профессиональные педагоги, ибо значительное число русских эмигрантов изъявило желание работать на ниве образования и просвещения. При этом встал ряд проблем: материальное обеспечение, форма организации, статус, перспективы и т.п.

Ограниченность или отсутствие средств на учебное пособие и наглядный материал заставляли педагогов многое изобретать, выдумывать и делать самостоятельно.

Все выше названное делало актуальным работу по координации действий педагогов и обмену их опыта

В октябре 1921 года в Праге прошел съезд русских академических организаций, на котором было принято решение об объединении их в единый союз. Одной из целей этого союза стало открытие национальных учебных заведений для подготовки кадров для будущей России. В Русском Зарубежье создаются эмигрантские органы просвещения: Центральный комитет по обеспечению образования русского юношества в Париже, комитет по иждивению студентов эмигрантов в Праге и комитет образовательных учреждений при КВЖД в Харбине

В апреле 1923 г. в Праге состоялся первый всеэмигрантский Педагогический съезд, на котором из разрозненных учительских корпораций было создано “Объединение Русских учительских организаций за границей”. Правление “Объединения” переизбиралось каждый год Делегатским съездом. Оно являлось Центральным исполнительным органом, объединенного по разным странам русского учительства. Первый делегатский съезд состоялся в июле 1924 г. в Праге. К этому времени существовали автономные учительские союзы в Англии, Германии, Польши, Чехословакии, Югославии, Греции и Болгарии. С правом совещательного голоса на съезде участвовали объединения из Франции, Бельгии, Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы.

Съезд принял в окончательной редакции Устав Объединения и Устав Кассы взаимопомощи. В качестве основных задач были названы следующие:

• Организация кассы взаимопомощи и изыскание для нее средств;
• Организация библиотеки педагогического характера;

• Выработка к будущему педагогическому съезду проектов о положении и управлении школой, о правах и обязанностях педсоветов.

  Так как “в постановке воспитания прежняя школьная традиция дает мало положительного, и … не имея перед собой готовых общих образцов, разработанной на основе национальной системы школьного воспитания, наша эмигрантская школа должна заняться самостоятельным творчеством в этой области, которого настоятельно требует от него текущая жизнь”.

  Всестороннее обследование положение русского учителя во всех странах, проведение в жизнь мер по улучшению этих условий;

• Ознакомление с постановкой педагогического дела в разных странах.

На съезде избрали правление под председательством А.В.Жекулиной, а также представителей Объединения по отдельным странам. Направляющую работу по унификации программ и приспособлению их к существующим условиям с1923 г. стало вести педагогическое бюро по делам средней и низшей школы за границей, созданное по инициативе В.В. Зеньковского в Праге, а затем в Париже. Оно не нарушая автономии школ, изучало опыт постановки учебно-воспитательного процесса и пропагандировало передовой опыт. Информацию о своей деятельности и методическую помощь учителям Бюро осуществляло через педагогические издания: “Бюллетень Педагогического бюро…”, “Вестник Педагогического бюро…”, журнал “Русская школа за рубежом”. Все это позволяло выработать унифицированные программы и скоординировать творческую деятельность педагогов.

Наиболее соответствующим задачи эмиграции был признан универсальный тип восьмиклассной гимназии. Большинство русских школ придерживалось программ разработанных Министерством народного просвещения еще в 1915-1916 гг. Эти программы сближали классическую и реальную гимназию, обеспечивали взаимодействие всех ступеней образования. Однако к концу 1920-х годов в учебных планах стали преобладать иностранные языки и прикладные дисциплины. Вопросы выработки программ рассматривались на педагогических съездах, пленумах педагогического бюро, заседаниях программных комиссий, в которые входили такие видные ученые, как В.В.Зеньковским, С.И.Гессен, А.В.Жекулина, Н.Лосский Е.П.Ковалевский.

Однако, задавленные материальными и моральными проблемами учителя не всегда должное внимание уделяли повышению своей квалификации. Так, профессор Н.М.Новиков вспоминал, что созданное в Праге Педагогическое Общество “из-за недостатка интереса к нему со стороны гимназических и иных преподавателей, не проявляло регулярной деятельности. Это напоминало мне пассивность московского учительства по отношению к Обществам попечения об учащихся детях. Педагог в футляре, который многократно изображался в русской беллетристике, встречается, к сожалению, весьма часто и в жизни, притом в самых разнообразных степенях и оттенках”.

Значительные сложности возникали с признанием российских дипломов и аттестатов. Как правило, их признавали только для перехода в следующую ступень. С конца 20-х гг. в большинстве европейских стран при поступлении на работу только российских дипломов становится недостаточно. Эта проблема явилась одной из основных причин свертывания сети русских национальных учебных заведений.

Серьезные трудности вызывала нехватка учебников на русском языке. В эмиграции не было создано качественно новых учебников. В основном пользовались дореволюционными. Вообще для детей печаталось мало литературы, что объяснялось их малочисленностью и дороговизной печатной продукции.

Для организации действенной системы образования необходимо было решить также вопросы подготовки и переподготовки преподавательских кадров. С этой целью в Праге создается Русский педагогический институт им. Я.А. Каменского с двухлетним сроком обучения. Существовали также центры исследования методик обучения. Одним из них становится Ассоциация учителей-эмигрантов. Она проводила научно-практические конференции, издавала журнал и информационные бюллетени с материалами о деятельности зарубежной школы. Интересно, что большое внимание в них уделялось новациям в советской школе. Надо отметить, что в Русском Зарубежье в целом отрицательно относились к радикальным переменам в российских школах. Так, поначалу, модернизации орфографии и новая датировка считались здесь большевистским новшеством. Хотя известно, что этот вопрос был решен положительно Российской Академией Наук еще до I мировой войны, отношение к нему было показателем "степени большевизма". Интересно, что если ошибки делались в новой орфографии, то оценки почти не снижались.

Оригинальная форма подготовки кадров имела место в Харбине. Здесь в 20-е годы регулярно проводились летние педагогические курсы и семинары. Их программа включала в себя изучение общей и возрастной психологии, педагогики и специальных предметов.

Одной из важных проблем было материальное обеспечение учительства. Особенно тяжелым оно было в станах-лимитрофах. Так, в Финляндии заработная плата учителя в русской школе составляла 900-1500 финских марок. Для сравнения можно сказать, что учитель в финском лицее при 22 уроках в неделю получал 28-30 тысяч марок в год. Притом, что средний прожиточный минимум составлял около 2000 финских марок. Вот как описывал условия жизни учителя-эмигранта К.А.Александров, представитель Земгора в Финляндии.

“Учитель с высшим образованием заведует небольшой школой и имеет уроки в гимназии, отстоящей от его места жительства на расстоянии 45 минут езды по железной дороге. Заработок его – 600 марок с небольшим по этим двум школам. Еще кое-какие гроши он прирабатывает уроками в частном пансионе… при поездках в гимназию он должен пройти 2 км. до станции. Но для того, чтобы не платить за удостоверение на выезд из пределов приграничной зоны, он идет на соседнюю станцию, лежащую вне ее, и тогда ему приходится делать до 7 км. Частный пансион, в котором он дает уроки, отстоит от начальной школы, при которой он живет, на расстоянии 10 км., и он проходит его пешком, невзирая на погоду. Одет он в одну и ту же тужурку, в которой он 4 года назад пришел из Кронштадта. Теплого пальто у него нет. Все деньги уходят на питание, разумеется, очень скромное, семьи, состоящей из 5 душ… живя на скудный заработок, учителя-эмигранты вынуждены затрачивать героические усилия, всячески экономя, рассчитывая каждую марку, прирабатывая частными уроками, физическим трудом, участием в оркестрах, сокращая число покупаемых продуктов, путем разведения огорода, отапливая дачу собранным в лесу хворостом или пойманными в заливе дровами… Живут в плохо отапливаемых дачах при температуре 7-8 градусов”.

Крайне тяжелым материальное положение учителей-эмигрантов было и в Эстонии. Их заработная плата (3000 марок в месяц) составляла 50% от прожиточного минимума. Для сравнения можно сказать, что преподаватели местных школ в зависимости от стажа и нагрузки получали от 9 до 20 тыс. марок. Дороговизна жилья (от 500 до 1000 марок), топливо (1000 марок), освещение (200 марок), заставляли учителей селиться семьями в сырых, холодных, чердачных и подвальных помещениях. Более 70% учителей не имели теплых вещей. При этом каждому эмигранту ежегодно приходилось выплачивать 1140 марок за получение паспорта за проживание в Эстонии на каждого члена семьи. Поэтому, понятно, что учителя сплошь и рядом шли на случайные заработки (добыча торфа, сланца, распилка и погрузка дров, разгрузка вагонов, мощение улиц). Не многие счастливцы получали легкий заработок (прополка огородов, сбор урожая, место кухарки или няни).

В странах Центральной и Западной Европы материальное положение русских учителей было сложным, но не столь критичным. Так, зарплата учителя-эмигранта во Франции составляла от 200 до1500 франков в месяц при прожиточном минимуме на человека в 500 франков.

“Объединение русских учительских организаций” через кассу взаимопомощи пыталось не только решить некоторые материальные проблемы учителей, но и организовать их досуг.

Для учителей проводились лекции, для чтения которых приглашались известные ученые. В каникулярное время устраивались даже экскурсии учителей. Так, летом 1925 г. для педагогов в Чехословакии были проведены не только экскурсии с осмотром местных достопримечательностей, но даже удалось организовать поездку в Париж на декоративную выставку. Многим экскурсантам были предоставлены: удешевленный проезд, снижена стоимость виз, предоставление недорогого жилья в Версале. В этой поездке участвовало 48 человек.

К 30-м гг. идея сохранения не ассимилированной школы провалилась. Все чаще эмигранты предпочитают отдавать своих детей в местные школы. Причины этого следует, на наш взгляд, искать не столько в недостатках организации системы среднего образования в Зарубежье, сколько в бесперспективности реставраторских планов и в стабилизации ситуации в СССР, в росте его международного авторитета.

1. Объединение русских эмигрантских студенческих организаций “EPECO”. Председатель А.А.Хитьков.
2. “Союз русских студентов во Франции. Председатель И.А.Юдин, Г.Д.Кузьмин-Караваев.
3. Союз русских студентов-эмигрантов. Председатель П.И.Еронин, Н.А.Полторацкий.
4. Русский национальный студенческий союз. Председатель П.Е.Ковалевский, А.А.Водов.
5. Студенческая казачья Станица. Председатель П.В.Гусев, С.А.Иванов.

Общественные организации:

1. Русский национальный комитет. Председатель А.В.Карташев, Г.А.Мейнгард
2. Отдел русского национального союза во Франции. Председатель М.М.Федоров и Н.Н.Зворыкин.
3. Финансовый Совет при Совещании Послов. Председатель М.В.Бернацкий.
4. Российский земско-городской комитет. Председатель Н.С.Долгополов, В.Ф.Зеелер.
5. Объединение Земских и городских гласных за границей. Председатель К.Р.Кровопусков, И.П.Демидов.
6. Российское общество Красного Креста. Председатель Б.Е.Иваницкий, П.Е.Ковалевский.
7. Российский торгово-промышленный союз. Председатель Е.Н.Третьяков и Б.Н.Соколов.
8. Федерация Союзов Русских инженеров. Председатель М.А.Кедров.
9. Дамский комитет помощи студентам. Председатель Е.М.Таубе, Т.С.Конюс.

Основной причиной создания ЦК стал огромный приток в Европу студентов из России. Данные об этом очень противоречивы. За 1920-1921 гг. из России на чужбину переселилось по одним источникам около 16 тыс. студентов, по другим более 18, по третьим – более 21 тыс. человек. Один из современных российских исследователей Е.С.Постников (доцент Тверского университета) считает, что в начале 1924 г. в различных высших учебных заведениях за границей обучалось 8500 студентов. Это 45% всех студентов, находящихся в то время за границей. Омский исследователь Е.И.Тимонин приводит данные на 1924 г. о том, что в русских учебных заведениях за границей обучалось 9112 студентов, из них 8155 в вузах Европы, 957 – в Харбине. Всего за границей оказалось, по его подсчетам, 15470 студентов, из них не могли продолжать обучение 7315 человек, т. е. 48%.

И если славянские страны (Чехословакия, Югославия) немедленно стали помогать российскому студенчеству, то в неславянских странах такой помощи не оказывалось. Поэтому необходим был орган, с авторитетом которого стала бы считаться общественность Европы. Этот комитет возглавил М.М.Федоров, поэтому его часто называли “Федоровский комитет”.

Характерной особенностью в деятельности “Федоровского комитета” была ориентация студентов на учебу в технических вузах. Было даже возбуждено ходатайство перед Министерством земледелия о бесплатном приеме студентов в агрономические и высшие технические учебные заведения. Прошения, как правило, удовлетворялись. В технических вузах обучалось до 40 % студентов, при этом на физико-математических факультетах – 30%, на медицинских – 12%, на юридических - 9%, на филологических - 7%, а на художественных (архитектура, живопись, музыка) – 2%.

О том, в какой мере ЦК мог оказывать поддержку русскому студенчеству позволяет судить следующая таблица.

Таблица. Число стипендиатов Центрального Комитета по странам и учебным годам.

Источник: Русская молодежь в высшей школе за границей. Деятельность ЦК по обеспечению высшего образования русскому юношеству за границей 1922/1923 – 1931/1932 учебные годы. Париж, 1933. – С.47.

Из таблицы видно, что наиболее масштабную помощь по линии ЦК получали студенты, живущие во Франции. Это объясняется, на наш взгляд тем, что в других центрах вузовского образования осуществлялась планомерная правительственная поддержка русских вузов.

Главной задачей ЦК становится обеспечение правительственной помощи в тех странах, где это было бы необходимо и возможно. С этой целью в ряде стран, как филиалы ЦК, возникают местные комитеты.

В эмиграции сформировались три центра вузовского образования. Крупнейшим из них стала Центральная и Юго-Восточная Европа. Самым значительным сосредоточием русских вузов была Прага, прозванная “русским Гарвардом”. Складыванию благоприятных условий для вузовского образования русских эмигрантов в Праге способствовала, уже упоминаемая нами, “Русская акция”, предпринятая чешским правительством. Русским профессорам и преподавателям было предоставлено жилье и регулярная заработная плата. Около 4000 русских студентов получали стипендию (от 480 до 600 крон). Кроме этого они могли посещать любые вузы в Праге, Брно, Пршибраме и Братиславе. В Праге и Брно открылись студенческие общежития. Для студентов, не желающих селиться в общежитиях, выдались стипендии, обеспечивающие достойное проживание. Все русские студенты снабжались платьем, бельем, книгами и учебными пособиями. Так, на одного студента в год выделялись пальто, костюм, рабочие брюки, пара ботинок, 3 рубашки, 4 воротничка, 6 пар носков и носовых платков. Они пользовались бесплатным проездом в городском транспорте. Семейным выдавались пособия на мать, жену и детей. Пражский комитет по иждивению студентов эмигрантов во главе с профессором А.С.Ломшаковым поддерживал связи с министерством просвещения в решении вопросов, связанных с деятельностью русских вузов.

В Праге кроме двух педагогических институтов действовали еще 6 вузов: Русский институт (юридический и историко-филологический факультеты), Русское высшее техническое училище техников путей сообщения, Русский институт сельскохозяйственной кооперации, Русские высшие коммерческие и бухгалтерские курсы, Украинский вольный университет и Украинская сельскохозяйственная академия. Тематика факультетов в значительной мере определялась контингентом преподавателей. В техническом институте специалистов по политехническому блоку дисциплин было мало. Поэтому студентам читали обширные курсы по истории, литературе, философии, преподавались европейские языки а также древнегреческий и латинский. Дипломы выдавались по образцу русских вузов до 1917 г. Большинство выпускников все же не смогли найти работу по специальности и занялись, в основном, физическим трудом. На работу их принимали в последнюю очередь. Чехословакии не нужно было столько специалистов гуманитарного профиля. Со второй половины 1920-х годов число студентов постепенно начинает сокращаться. Выпускники школ предпочитают уже поступать в местные вузы, чтобы легче было устроиться на работу. Сказывается также изменение политической ситуации в Чехословакии. В сентябре 1938 г. Русский университет в Праге был закрыт.

В 1920-е годы в Праге существовал также Народный университет, для тех кто не мог посещать занятия днем. Он существовал как особая форма дополнительного образования, которая позволяла ученым вести свободные дискуссии, публиковать сборники исследований. В какой-то мере он продолжал традиции научной жизни дореволюционной России. В Праге действовал также русский научный институт, который выполнял функции Академии наук. Он публиковал исследования ученых, организовывал лекции, приглашая и оплачивая лекторов из других центров русской диаспоры.

Другим регионом вузовского образования в эмиграции можно считать страны Западной Европы. Особенностью его было то, что здесь не создавалось чисто русских учебных заведений. Студенты-беженцы интегрировались в уже действующие вузы. В ряде стран, например во Франции, Бельгии правительства, верные союзническому долгу (по Антанте), оказывали посильную помощь русским эмигрантам, в том числе в предоставлении им возможности получения высшего образования. Так, парижские вузы свободно принимали всех желающих, поэтому открывать вузы отдельно для русских не было смысла. Кроме этого сложности перемещения и проблемы с трудоустройством обусловили немногочисленность русского студенчества здесь. Консервативные парижские научные учреждения, за исключением, пожалуй, Пастеровского и Антропологического институтов, неохотно открывали двери перед русскими учеными, поэтому их было здесь немного, гораздо меньше, чем деятелей литературы и искусства. И все же ряд русских ученых приглашался для чтения курсов по русской литературе и истории в Сорбонне. С середины 1920-х годов русские юристы стали читать лекции по истории России в парижском университете. Их соотечественники эмигранты могли присутствовать на этих лекциях. Таким образом, если в Праге русские создавали свою структуру вузов, то в Париже они вливались в уже действующие структуры.

Как и в Париже в других городах Франции (в Безансоне, Лилле, Лионе, Марселе, Нанси, Пуатье) для русских студентов были устроены общежития и столовые. Администрации этих городов ассигновали кредиты на стипендии русским студентам и предоставили льготы, освобождая их от платы за обучение. Размер стипендии колебался от 10 до 300 франков в месяц. Студентам, не получающим стипендии помогали найти подходящую работу. При помощи Земгора, имевшего в Париже общебеженское бюро по приисканию труда ЦК устраивал на работу тех, кто к нему обращался, и в первую очередь стипендиатов, выдача денег которым во время летних каникул прекращалась. Летом стипендии выплачивались только больным студентам, абитуриентам и “медикам” старших курсов, продолжавшим учебу и летом. В Бельгии, например, стипендиатам выплачивалось ежемесячно 300 франков. Сверх того каждый студент получал 500 франков на покупку книг, учебных пособий и на экстренные расходы. Но в отличие от Франции стипендиаты в Бельгии должны были по окончании вузов возвратить суммы, потраченные на их образование.

В Англии государственных субсидий фактически не было, английская общественность прохладно отнеслась к бедственному положению русского студенчества, большая часть которых была вынуждена обучаться за свой счет. Или за счет средств Земгора. Ряд стран (Швейцария, Голландия) вообще отказали в предоставлении субсидий. Е.С.Постников в своей статье о студенчестве России в эмиграции приводит таблицу, которая дает представление о материальной обеспеченности студентов и помощи государства страны проживания.

Таблица. Источники финансирования получения высшего образования студентов-эмигрантов в 1923 г.

Источник: Постников Е.С. Студенчество России и проблемы получения высшего образования в эмиграции //Культурная миссия российского Зарубежья: История и современность: Сб.ст. / Отв.ред Э.А.Шулепова. М., 1986. – С. 92-102

В Париже при посредничестве ЦК было устроено общежитие для русских студентов в бараках ведомства Министерства внутренних дел. Однако оно оказалось совершенно неприспособленным для жилья, и пришлось подыскать другое здание, отремонтировать его за счет комитета. В нем проживало 50 студентов, которые за 275 франков в месяц пользовались столом, стиркой белья, починкой обуви, отоплением и освещением, получая ежемесячно, также 34 франка на карманные расходы. Библиотека обеспечивала живущих в общежитии учебными пособиями. Предоставлялась также бесплатная врачебная помощь и медицинское обслуживание.

К сожалению, бытовые, материальные и прочие трудности не позволили всем студентам завершить свое обучение. Как это не удивительно, но имели место порой нерадение и леность. Профессора с горечью констатировали, что “жажда к учению, которая, после долгих лет войны и Белого движения, так ярко проявилось у изголодавшейся по духовной пище молодежи, начала постепенно падать и заменяться лишь стремлением получить диплом”. Стоит заметить все же, что и до революции студенчество не слишком усердствовало в получении знаний. Еще в 1909 г. в сборнике “Вехи” А.С.Изгоев давал русскому студенчеству весьма нелестную характеристику, подчеркивая что “русское студенчество занимается, по крайней мере, в два раза меньше, чем заграничное … У заграничного студента праздники и вакации поглощают не более третьей части того времени, которое уходит на праздники у русского … А как слушают наши студенты? Точно гимназисты, они читают посторонние книги, газеты, переговариваются, и проч. и проч. Само посещение лекций происходит через пень-колоду, случайно, больше для регистрации. Откровенного говоря, русское посещение лекций не может быть признано за работу, и в огромном большинстве случаев студент в университете, за исключением практических занятий, вовсе не работает… Французский студент не может окончить курса, не ознакомившись в подлиннике с классическими работами французских юристов и государствоведов, а у нас –я смело утверждаю это - 95% юристов кончают курс, не заглядывая в другую книгу, кроме казенного учебника… Русская молодежь мало и плохо учится, и всякий, кто ее искренне любит, обязан ей постоянно говорить это в лицо, а не петь ей дифирамбы, не объяснять возвышенными мотивами социально-политического характера того, что сплошь и рядом объясняется слабой культурой ума и воли, нравственным разгильдяйством, и привычкой к фразерству. Из этой пространной цитаты следует, что не все благополучно было в среде русского студенчества до революции. Видимо профессора, оказавшись в эмиграции, действительно, идеализировали свою прежнюю жизнь в России, в том числе и русское студенчество. К сожалению, характеристика, данная А.С.Изгоевым, русскому студенчеству на заре века в значительной мере подходит к студентам его заката, по крайне мере, в Омском университете.

Даже в “благополучной” Чехословакии, где студенты получали стипендии, многие из них не блистали успехами. Так, в 1923 г. в Праге из 1193 студентов выполнили полный минимум только 473 студента (39%), более половины минимума – 331 студент (28,5%), менее половины минимума – 285 студентов (24%), не сдали минимум – 82 студента (7%).

Таблица. Число получивших высшее образование во всех странах с 1922-1932 гг.

Источник: Русская молодежь в высшей школе за границей. Деятельность ЦК по обеспечению высшего образования русскому юношеству за границей 1922/1923 – 1931/1932 учебные годы. Париж, 1933. – С.47.

Если сравнить данные этой таблицы с числом обучающихся студентов, то мы увидим, что значительная часть из них не доходила до получения диплома.

Третьим центром вузовского образования в эмиграции считается Харбин. Здесь в 1920 г. были основаны Высшие экономико-юридические курсы, которые затем были преобразованы в русский юридический факультет с двумя отделениями: юридическим и экономическим. Работал также – Русско-китайский политехнический институт, в котором были открыты также два отделения – дорожно-строительное и электромеханическое. При институте были организованы подготовительные курсы для абитуриентов и вечерние курсы для служащих КВЖД. Особенностью вузов этого региона, было то, что они в значительной степени финансировались администрацией КВЖД, а среди Харбинцев в первой половине 1920-х годов были как убежавшие от большевистского режима россияне, так и советские граждане. Эта ситуация изменилась лишь после 1929 г. в результате китайско-советского конфликта на КВЖД. Для характеристики юридического факультета приведем исторический очерк Н.П.Автономова.: ...

О становлении и роли Харбинского института писал Н.П.Калугин, окончивший этот институт: ...

Жизнь студентов в Харбине мало чем отличалась от других регионов. В подтверждение этого можно привести фрагметнты из воспоминаний А.Н.Князева: ...

Даже на чужбне, вдали от Родины русские студенты сохраняли свои прежние традиции, в частности в праздновании татьянина дня. Е.С.Медведева, выпускница железнодорожный института, так вспоминала об этой традиции: ...

Татьянинские вечера с официальным началом и разгульным веселым концом сделались традиционными и в Праге. Одна из главных забот их организаторов сводилась к тому, чтобы предупреждать и смягчать эксцессы, столь обычные в студенческой среде. Профессор М.М.Новиков вспоминал о проведении Татьянина дня в Праге следующее:

“В первый год моего пребывания в Праге я предложил ознаменовать этот день устройством торжественного заседания для русской публики. В это время Прага была полна нашей профессурой, съехавшейся из разных университетов. И вот на собрании, после моего вступительного слова, начались приветствия далекому юбиляру от представителей почти всех российских университетов. В первую очередь выступили бывшие ректора университетов: Петербургского — Гримм, Киевского — Спекторский и Новороссийского — Кишенский. Потом профессора остальных, представленных на собрании, высших школ. Это было так интересно, что публика воспрепятствовала попытке сократить время, предоставленное ораторам. Подготовленное для второй части торжества концертное отделение должно было за поздним временем отпасть.

На следующий, 1925 год, приходилось 170-летие нашей alma mater. Советом Народного университета было решено придать празднованию более широкий характер. Был снят большой концертный зал и программа составилась из трех отделений: речей, посвященных юбиляру, науке и родине, литературного вечера и танцев. Были приняты, конечно, меры к организации надлежащего русского буфета. Речи были произнесены мной, проф. Кизеветтером и представителем студенчества. Литературное отделение было с обычным мастерством поставлено артистами Художественного театра и состояло главным образом из Чеховских сценок. Пражская группа художественников обладала тогда такими первоклассными силами, как Германова, Греч, Краснопольская, Крыжановская, Вырубов, Дуван-Торцов, Массалитинов, Павлов, и спектакль имел громадный успех у переполнившей зал публики.

Но наше блестящее торжество чуть не окончилось бедой. В перерыве после первого отделения из-под эстрады показался дым. Накопившийся там в большом количестве сор загорелся от незатушенной спички или папиросы. Уже начиналась паника, но, благодаря энергии присутствовавшей молодежи, пожар был скоро потушен, и Дуван-Торцов начал литературную программу словами: “После пламенных речей, от которых загорелся даже подиум...

Татьянинские вечера с серьезным началом и веселым концом сделались традиционными в Праге. Университет не извлекал из них материальных выгод. Они устраивались на демократических началах, и одна из главных работ организаторов сводилась к тому, чтобы предупреждать или смягчать эксцесс, столь обычные на студенческих вечеринках в Татьянин день. Я лично испытывал на этих вечерах ощущение, как будто я находился в Москве.

Этому были посвящены два совещания педагогов, проведенные по инициативе Земгора. На них был обсужден и одобрен длинный список разнообразных форм работы. В нем предусматривалась организация дополнительных курсов по национальным предметам, организация детских домов, клубов, библиотек, издание детского журнала, проведение чтений по русской истории с использованием волшебного фонаря (диапроектор) и даже кинематографа, проведение детских праздников, устройство лагерей, создание всевозможных организаций самих учащихся и т.п. Но следует признать, что этот план в основном остался на бумаге.

Если говорить об основных направлениях культурно-воспитательной работы, то можно выделить трудовое, патриотическое, религиозное и нравственное воспитание молодежи. Почти во всех беженских школах существовали часовни. Их устройство и украшение было предметом особого внимания. Об определенных успехах этой работы может свидетельствовать оценка, данная комиссией Королевства СХС под руководством проф. Кошутича: “Молодежь, которая может краснеть, когда ее обличают, у которой глаза застилаются слезами при воспоминании о Родине … которая так молится и так чутка к красоте богослужения - такая молодежь не может быть плоха, она в основе своей добра”.

Для работы среди эмигрантской молодежи существовали следующие организации.

1. Национальная организация русских скаутов. Она была основана еще в России до Первой мировой войны и восстановлена в Константинополе в 1920 г. Там возникли первые дружина, насчитывающие до 300 мальчиков и девочек. К названию организации добавили слова “За границей” в 1922 г. русская скаутская организация была утверждена на международной конференции в Лондоне, а О.Н.Пантюхов был признан ее председателем. Активное участие в руководстве скаутами принимали адмирал И.Ф.Бострем, генералы Траилин, Невадовский, Байов. Колюбакин, Новицкий.

   Отделы скаутской организации существовали во Франции, Англии, Латвии, Литве, Эстонии, Польше, Королевстве СХС, Болгарии, Финляндии, Венгрии, Бразилии, Аргентине, США, Китае.

2. Юношеский отдел русского студенческого христианского движения, возникший в 1927-1928 гг. Его руководителями были Н.Ф.Федоров, С.С.Шидловская, А.Ф.Шумкина. Важную роль в деятельности отдела сыграл известный артист императорских театров России Александр Дмитриевич Александрович, организатор “Молодой оперы”. На спектаклях, которые он организовывал, ставя отрывки из “Жизнь за Царя”, “Демон”, “Русалка”, пел хор в 30-40 человек, готовились костюмы и декорации. Отдел вел культурно-просветительную и религиозную работу. Ежегодно устраивались летние и зимние лагеря. В них всегда была церковная палатка. Дети привлекались к ведению церковных служб. Лагеря организовывались по определенной тематике. Часто темой было изучение жизни и мыслей какого-либо выдающегося деятеля русской культуры (Суворова, Чехова). Среди тем были: Россия в XIX веке, географические районы России. Изучались не только географические данные, но и культура, быт, история.

3. Национальная организация Витязей. Основана в 1934 г. Н.Ф.Федоровым. Который в 1926 г. приехал в Париж из Эстонии, где несколько лет руководил Союзом русской молодежи. Девизом Витязей стали слова: “За Русь, за веру”. Ее секции были в Чехословакии, Германии, Латвии, Эстонии и Болгарии. Регулярно организовывались летние лагеря на Средиземном море в Ла Напуль и в Альпах на Лаффрей. Зимой Витязи и вожатые вели разнообразную работу, создав струнный оркестр, спортивные и гимнастические секции. Организация имела хорошую библиотеку и отдел братской помощи.

В Праге в 1921 г. было основано гимнастическое общество “Русский сокол”. К 1927 г. Сокольские организации возникли во Франции, Болгарии, Латвии, Польше, Королевстве СХС, Китае и США. Во Франции Союз возглавлял В.А.Петров. в него входило 7 обществ и 4 подразделений, объединивших более 1000 человек. Проводились слеты, гимнастические состязания, дни русской культуры. Издавалась даже своя газета. Во время сборов над лагерями по утрам поднимался русский национальный флаг.

Наибольшее опасение у педагогов, как уже отмечалось, вызывала “денационализация” молодежи, т.е. забвение ею русского языка, традиций и культуры. В начале 1930-х гг. в Париже традицией стали особые “Дни для юношества и детей”. Вот как описывает П.Е.Ковалевский подобный праздник, проведенный 21 мая 1939 г. : “Парижский муниципалитет предоставил самый обширный зал-стадион Кубертэн … В устройстве дней принимали участие многие молодежные организации … Оргкомитет состоял из председателя Е.П.Ковалевского, В.А.Петрова, В.А.Темномерова, и других. Зал вместил более 4000 зрителей и более тысячи участников.

В программе праздника были поставлены “Потешные Петра Великого” национальной организацией русских разведчиков (руководитель полковник П.Н.Богданович). оркестр под управлением Л.А.Чернецкого исполнил Преображенский марш и Марсельезу.

Русский кадетский корпус … исполнил упражнения с рапирами. Хор пропел “Как ныне сбирается Вещий Олег”. Кадеты прочитали, кроме того, 5 сонетов, написанных по этому случаю. Национальная организация Витязей поставила живую картину “Витязи славной России”. Выступали также хор и оркестр Витязей под управлением А.А.Скрябина, и была представлена , совместно с разведчиками картина на тему “Меч на страже русской культуры”.

Скауты, руководимые В.А.Темномеровым и Н.А.Зембулатовой, поставили ряд картин из жизни А.Невского. Сокола ... дали разнообразную гимнастическую и артистическую программу, а их хор исполнил ряд соколиных песен. Для входа был исполнен, написанный специально для праздника П.Волошиным, марш. Совместно с балетной студией И.Л.Вырубовой сокола поставили картину из первого акта “Евгения Онегина”. Интернат русских мальчиков в Веррьер, руководимый ген. Н.Д.Казьминым и В.Н.Гомолицким, представил упражнения с канатом…

Участникам по решению жюри под председательством Б.К.Зайцева, был присужден переходный Пушкинский кубок и ряд других наград.

В изданной после “Памятке о днях русской культуры для юношества и детей”, были подведены итоги и кратко определялись цели этих дней: “ Это был подлинно русский день. И русская и французская публика встретила молодых исполнителей горячо и аплодировала им до конца. Достигнута была главная цель праздника. Она заключалась в единении молодежи между собою и в общении молодого поколения со старшим в атмосфере национального подъема. Распространено убеждение, что русская молодежь не интересуется Россией, забывает родной язык, и денационализировалась. День русской культуры принес этому утверждению опровержение … Все это подает нам надежду, что, каковы бы ни были влияния чужого быта, чужой культуры, русский дух и русский склад мышления не умрет в молодом поколении и придет момент, когда вся эта молодежь пойдет на служение истинной русской культуре”.

Дни русской культуры проводились и в Чехословакии. М.М.Новиков вспоминал о таковых в Подкарпатской Руси (Западная Украина), население которой в значительной степени тяготело к России и упорно называло себя русинами: “Торжество проходило в новом городе.

“Торжество происходило каждый год в новом городе (Ужгороде, Мукачеве, Пряшеве и т. д.), причем обыкновенно связывалось с открытием памятника кому-либо из карпаторусских культурных деятелей (по-местному “будителей”). С утра, после торжественного богослужения в православном и униатском храмах, устраивалось величественное шествие, в котором принимали участие тысячи съехавшихся из деревень крестьян в живописных местных костюмах. Молодые девушки шли в ногу стройными рядами, одетые в короткие, как у балерин, юбочки и красиво вышитые сорочки и кофты. Старшие женщины в более скромных, а из некоторых сел в исключительно черных нарядах. Мужчины в белых узких брюках, в куртках, богато расшитых, иногда даже золотом, и в шляпах, украшенных разноцветными перьями, лентами и цветами. Все эти костюмы представляли собой фамильные драгоценности и передавались из поколения в поколение. Фигурировала и “cavaleria rusticana” на плохоньких лошадках, но так же, как и всадники, разноцветно декорированных. При наличии большого количества пестрых знамен, русских трехцветных флагов и при звуках многочисленных оркестров, шествие производило поистине феерическое впечатление.

После обеда устраивалось народное гуляние с речами политических лидеров, а одновременно с этим или на другой день происходило многолюдное годичное заседание Общества, на котором и меня, как почетного члена, просили выступить с речью. Большой эффект производило предпосылавшееся этой речи сообщение, что я природный москвич. По окончании собрания многие крестьяне говорили, что московскую речь они понимают лучше, чем слова приезжих украинцев. Вообще дни русской культуры на Подкарпатской Руси проходили с чрезвычайным патриотическим подъемом и одушевлением. Галичане, конечно, старались не отставать, и через некоторое время устраивали свое украинское торжество, которое пользовалось, однако, значительно меньшим успехом”.

С большим подъемом дни русской культуры проходили в Эстонии, Латвии, наверно потому, что здесь на обывательском уровне среди коренного населения остро ощущались антирусские шовинистические настроения. Порой на улицах прохожие не хотели отвечать на вопрос заданный по-русски, хотя было ясно, что вопрос ими понят. Более охотно здесь отвечали на вопросы, заданные по-немецки. Поэтому русской диаспоре в этом регионе было особенно важно продемонстрировать достижение русской культуры. “Гвоздем” этих праздников были концерты соединенных хоров, исполняющих русские народные песни.

Вопросы для самоконтроля.

1. Почему организация системы среднего и высшего образования для эмигрантов первой волны была особенно актуальной?

2. Охарактеризуйте региональные особенности русской диаспоры по постановке школьного дела.

3. Назовите источники финансирования системы образования.

4. Что такое "Русская акция"? Где она проводилась? За счет чего?

5. Охарактеризуйте специфику педагогического труда среди детей эмигрантов. Какие организации занимались координацией деятельности педагогов?

6. Чем программы гимназий в Зарубежье отличались от программ аналогичных заведений дореволюционной России?

7. Какие вузы Зарубежья готовили юристов?